Год рождения - сорок первый - [18]

Капитан Коврижко ждал: сейчас появится еще одна волна танков, за ними — пехота на мотоциклах и вездеходах. Но гребень высотки, на которую взмывал уходящий к Острошицкому Городку Логойский тракт, был пустынен.

«Выходит, разведка? — спросил себя командир батальона. — Очень похоже, что пока разведка: идут без пехоты и не было артподготовки… Точно — разведка! Чтобы прощупать и засечь наши противотанковые средства».

Его комбатовская ячейка была отрыта на обочине тракта, метрах в десяти от проезжей части, но отсюда очень хорошо просматривались позиции всего батальона и даже соседа слева — батальона капитана Максимова. Кое-где над окопами виднелись красноармейские каски, иногда мелькал перебегающий по траншее боец — и все это мягко дрожало в невидимых волнах исходящего от земли тепла. Смолисто пахло хвоей, ветерок донес откуда-то тонкий аромат недавно скошенной травы…

Неожиданно головной танк колонны остановился. Даже издалека можно было разглядеть, как открылся его верхний люк и в нем появилась фигура танкиста. «Не могут сообразить, в чем дело, — понял Федор Коврижко. — Наверняка их озадачило и насторожило молчание наших бойцов. Небось гадают: что еще такое задумали русские? Почему они молчат? Ведь уже хорошо видны их окопы…»

Снова двинувшись вперед, танки открыли огонь из орудий и пулеметов и стали разворачиваться. Одна группа бронированных машин противника круто взяла влево и двинулась на позиции правофланговой роты батальона. Другая, продолжая идти по шоссе и по его обочинам, — прямо на Коврижко, на его узкий и глубокий, похожий на щель, окоп.

Нагнувшись, комбат взял со дна окопа флягу с бензином — она была теплая. Обернулся к молоденькому телефонисту, приткнувшемуся к стене окопа с трубкой возле правого уха. У того были испуганные — и ждущие, и спрашивающие — глаза, подмигнул ему: все будет хорошо! все будет хорошо, хлопчик! главное — спокойненько!..

Где-то поблизости грохнул немецкий снаряд. Над окопом дохнуло волной раскаленного воздуха. Небо заволокло едким дымом и пылью. На каску, на плечи, на спину посыпались комья сухой земли.

Вражеский танк (короткая, словно обрубленная, пушка, на броневом листе выше катков — черный, окантованный белым крест, узкие сверкающие гусеницы — их рассчитывали для идеальных дорог Европы) прошел совсем рядом — справа по шоссе, проскрежетал сталью траков, высекая из булыжин искры.

«Пора!»

Командир батальона достал из коробки спички — сразу несколько штук, как предлагал недавно капитан Тертычный. Чиркнул, поднес огонек к мокрому от бензина паклевому фитилю, которым было обмотано толстое горлышко фляги, — тот вспыхнул.

Обыкновенная красноармейская стеклянная фляга, сверкнув на солнце, полетела вдогонку танку, ударилась о броню — в стык башни с корпусом, разбилась — и в то же мгновение, охватив всю кормовую часть вражеской бронированной машины, с гулким, резким, как взрыв, хлопком полыхнуло вверх багровое пламя.

Старший батальонный комиссар Филяшкин, подполковник Якимович и батальонный комиссар Зыков видели этот бой с наблюдательного пункта командира полка и почти сразу же после первого выстрела немецкой танковой пушки пришли к выводу, что это только разведка, только цветочки — ягодки еще впереди.

Неглубокая лощина, перед которой на северных скатах почти незаметной высотки окопались роты третьего батальона, перекрывшего Логойский тракт, была затянута громыхающим, полным глухого гула танков сизо-серым дымом, и в нем, как вспышки молний в грозовых тучах, просверкивали выстрелы танковых орудий, длинные трассирующие очереди пулеметов, разрывы снарядов и мин. Далеко слева что-то горело — похоже, посевы. Потом на правой обочине шоссе поднялся к небу черный жирный столб дыма, сквозь который прорывалось временами оранжевое лохматое пламя.

— Горит! — повернулся Якимович к заместителю командира дивизии по политчасти. — Немецкий танк горит! Вы видите?

— И не один, — спокойно добавил Филяшкин, хотя ему было очень трудно быть в эту минуту спокойным. — Вон взгляните направо — по-моему, там еще один. Надо доложить командиру дивизии. Это определенно ГПЗ {13} или разведдозор. Думали, что и здесь никого нет. А когда сунулись — получили по морде. Теперь наверняка отойдут, пока не подтянут основные силы.

В окопе НП появился начальник штаба полка капитан Фомовский с полевым телефоном в одной руке и с трубкой в другой. За ним тянулась черная нитка кабеля (телефонисты сидели в соседней траншее вместе с начальником штаба).

— Вас, — Фомовский протянул трубку Якимовичу. — Комдив.

«Опередил меня Иван Никитич, — с досадой подумал командир полка. — Пожалуй, даст нагоняй».

— Почему не докладываете обстановку? — сухо и жестко спросил генерал Руссиянов, когда Якимович доложил, что такой-то номер (по кодированной таблице связи) у аппарата. — Что там у вас? Мы слышим шум боя.

— На участке полка пытались прорваться танки противника. Но без пехотного прикрытия.

— Сколько бронеединиц?

— Не более десяти. Мы полагаем, что это головная походная застава или разведывательный дозор.

— Кто это «мы»?

— Здесь находится ваш заместитель по политической части.