Год рождения 1921 - [5]

— Девочки пришли, — заметил Гонзик, глядя, как плетутся молодые украинки. Затем он выслушал и перевел товарищам распоряжение Гиля:

— Ребята, нам велено обуть резиновые сапоги и идти на дно канала разравнивать ил.

— Так я и думал! — пожаловался Пепик Карелу. — Для нас он всегда выдумает что-нибудь похлеще.

Саарский канал в нескольких местах дал течь. На девятом километре его дно лежало выше окружающей местности, и вода уходила в соседнюю речку. Чтобы избежать этого, берега и дно канала укрепили бетонированными «подушками», а строительная комиссия, недовольная качеством работ, решила, что эти «подушки» надо дополнительно покрыть слоем жирного черного ила, который был кругом в изобилии.

Чешскую команду пригнали на дно канала. Экскаватор громадным ковшом подавал вниз кубометры липкого ила, его надо было лопатами и вилами разравнивать так, чтобы получался полуметровый слой. Это был адский труд. Люди стояли чуть не по колено в ледяной грязи, черные резиновые сапоги, похожие на печные трубы, вязли в ней на каждом шагу, ноги ныли в суставах, а руки быстро уставали под тяжестью вязкой грязи, которая прилипала к лопатам и вилам.

Худенький Пепик еле двигался по дну канала.

— Который час? — упавшим голосом спросил он Кованду и отер пот со лба. — Полдень еще нескоро?

— Через два часа, — усмехнулся старый Кованда. — А ты что, торопишься обедать? Я еще не слышал, чтобы начали отбивать бифштексы.

— Долго я не выдержу, — пожаловался Пепик и оперся о вилы; с берега на него тотчас строго прикрикнул Бартлау и свирепо заорал Гиль. Пепик устало нагнулся и воткнул вилы в кучу ила, но когда хотел вытащить их, ноги у него подкосились и он ткнулся коленями в грязь.

— Что толку от слабого человека? — добродушно проворчал Кованда и одним рывком извлек Пепиковы вилы из грязи. — Таких, как ты, надо отправлять на живодерню за казенный счет. Разве такие недоноски спасут Германию? — Он присел на корточки над вилами и взял в руки деревяшку. — Гляди, вот как надо отдыхать: упрись локтями в колени и чисти деревяшкой вилы. Прикидывайся, будто ты чем-то занят, для немцев это самое главное. Вот Бартлау на меня смотрит, а придраться не к чему!

По грязи к ним пробрался Гонзик и присел на корточки.

— Я был наверху, с полчаса сидел на корточках у берега. Пусть Гиль докажет, что у меня нет поноса: он раза три приходил поглядеть. Сукины дети! Если бы могли, запретили бы нам даже по нужде ходить!

Кованда встал и взялся за лопату.

— Если на днях не кончится война, в Германии, наверно, закроют все сортиры… Ну, сыпь наверх, недотепа, — сказал он Пепику.

Тот воткнул вилы в грязь и с трудом выбрался на берег. Кованда, с усмешкой глядевший ему вслед, видел, как Пепик обратился к Гилю, как тот молча и сердито махнул рукой и Пепик исчез за насыпью.

Повыше, почти у самой тропинки, работали Мирек и Карел. Выпрямляясь, они видели за насыпью опушку редкого леска, а за ним — беленькие домики лотарингской деревушки. Карел заметил у берега двух украинских девушек. Согнувшись, они бежали вдоль канала, прячась за насыпью, — видно, хотели добраться до леса.

— Не смотри туда, — сказал Карел Миреку и отвернулся, — они бегут в деревню выпрашивать хлеб. Только бы Бартлау их не заметил…

Десятник, злой как черт, шел по топкому дну канала к участку, который бетонировали украинцы. Длинная стальная рука крана непрерывно подавала им с берега свежий бетон. Подойдя к украинцам, Бартлау ловко вскочил на толстые бревна, по которым ездил кран и, притопывая, очистил свои сапоги, потом, расставив ноги, стал наблюдать за работами.

— Наверно, драться будет, — сказал Карел. — За месяц, что мы здесь, ни один день не обошлось без этого.

Бартлау вдруг прыгнул к украинцам и левой рукой ухватил за волосы одного из них. Сильный удар кулака, и парень повалился в грязь. Другого парня, который стоял на коленях, Бартлау с размаху ударил ногой; тот упал ничком, руки по локоть ушли в не засохший еще бетон. Бартлау поглядел вдоль русла канала на участок, где чехи разравнивали ил, и увидел, что на него устремлены взгляды всей чешской команды. Чехи стояли, опустив руки или опираясь на вилы и лопаты, и молча мрачно глядели на десятника.

— Ефрейтор Гиль! — взревел Бартлау и устремился на берег, — weiter machen, weiter machen![5]

Гиль спохватился и, оторвавшись от забавлявшего его зрелища, тоже заорал: «Also, los, los!»

Карел нагнулся над лопатой и поглядел в сторону леса.

— Плохо дело, — шепнул он Миреку. — Попались девушки…

Бартлау, стоя на берегу, заметил украинок. Несколько секунд он удивленно глядел на них, потом выхватил из кобуры пистолет и выстрелил. Остановившись, девушки испуганно оглянулись. Бартлау кинулся их догонять. Десятник бежал, как кровный скакун; его крепкие, длинные ноги так и мелькали в воздухе, голову он слегка наклонил, сжатые кулаки ритмически выбрасывал вперед. Бартлау даже не заметил, как уронил свою зеленую шляпу с кисточкой, все его внимание было устремлено на двух девушек на опушке, испуганно жавшихся друг к другу.

Подбежав к девушкам, Бартлау сбил обеих беглянок с ног и стал избивать их.

Мирек напряженно всматривался в этот мечущийся клубок тел. Вдруг он вскочил и, отбросив лопату, схватился за кирку. Карел еле удержал его за плечо.