Год последнего орла - [13]

Меня охватил ужас.

— По-моему, вполне разумная цена, — пробормотал доктор Поддл.

— Уцелевшие орлы существуют не для продажи! — заорал я. — Им нет цены! Я потребую от губернатора немедленно их освободить! А во Флоридаполисе вокруг каждого гнезда нужно создать охранную зону диаметром по меньшей мере в полмили.

— Но с расстояния полмили никто ничего не увидит, — раздраженно прервал меня мистер Балли. — Миллионы людей соберутся на побережье в день праздника! И это же одно из зрелищ, ради которого они туда приедут, правильно? Это гвоздь программы!..

Его перебил мистер Финк, владелец заводов по изготовлению искусственных деревьев.

— По-моему, неплохо было бы рассадить этих птиц на верхушках трех громадных искусственных сосен где-нибудь поблизости от места, где должна приземлиться марсианская экспедиция. Я, конечно, ни цента не возьму за эти сосны, — это, как вы понимаете, мой дар. Наши сосны в последние годы значительно усовершенствованы: мы удвоили количество игл, сделали их огнестойкими, грызуностойкими, жаростойкими, хладостойкими, цвет выверен по еще сохранившимся живым деревьям…

— Это, конечно, весьма великодушно, — попытался прервать его я, но он упорно продолжал:

— А кроме того, они солнцестойки, дождестойки, воздухостойки, и, я уверен, можно эти три сосны опрыскать специальным раствором (снова — ни цента!), чтобы сделать их еще и орлостойкими. Мы по праву гордимся нашей продукцией — сосны, высящиеся среди бетона, право, волнующее зрелище представляете, джентльмены… При свете прожекторов величественные птицы предстанут перед нами во всем своем древнем великолепии! Представляете? Конечно, — добавил он, — их надо будет приковать к гнездам, чтобы они не удрали. Но, думаю, с земли цепей никто не увидит даже в бинокль.

До сей минуты остальные члены Комитета еще сидели — правда, как на иголках, еле сдерживаясь, но тут их прорвало.

— Отвратительно! Варварство! Невежество! — закричали они в один голос.

— Эти птицы — научная реликвия! Мы собрались здесь, чтобы их защитить. Я предлагаю поймать их и выставить в Смитсонианском музее, — заключил доктор Поддл.

Я пришел в полное изнеможение. Голова у меня раскалывалась, пришлось принять еще несколько таблеток. А коллеги спорили между собой, не слыша друг друга.

— Прошу обдумать мои предложения! — Я попытался их перекричать, но на меня никто не обратил внимания. И тогда я совершил поступок, доселе для меня совершенно невероятный: я сломал председательский молоток точно посередине.

Все замерли. Я сам немного испугался, а потом громко заявил:

— Предлагаю организовать вокруг каждого из трех гнезд постоянную неприступную запретную зону, исключающую любое вмешательство человека в жизнь орлов, независимо от целей. Всякая попытка нарушений установленных границ должна караться заключением в подводную тюрьму по меньшей мере на десять лет без права ходатайства о помиловании.

Никогда раньше не приходила мне в голову мысль о таких драконовских мерах, но тут я почувствовал, что спасти орлов можно только так.

Они молча уставились на меня, но я сказал, что должно быть принято все или ничего. Все или ничего! В противном случае я тотчас слагаю с себя все полномочия, а истребление Американского Орла, нашей национальной эмблемы, навсегда останется на совести остальных членов Комитета…

Мои предложения были приняты тремя голосами против двух. Мистер Балли насупился.

— Но орлы неотделимо связаны со всем праздником, — пробурчал он. — А вы загоняете тварей в какой-то темный угол, где никто их и увидеть не сможет. Мне кажется, они заслуживают настоящего, большого бенефиса!

— Я же говорил, что не хочу брать деньги за деревья, — пробормотал мистер Финк. — Все, чего мы бы хотели, — упоминание о вкладе нашей фирмы…

Он продолжал твердить это, пока я не захлопнул перед ним дверцу лифта.

Через день после заседания Комитета по Орлам я получил ужасное известие. Восемь пойманных орлов, которых аляскинцы так и не выпустили, были обнаружены в клетке мертвыми. Они бились головой и крыльями о прутья, пока не погибли.

До празднества оставалось уже десять дней. Машина вертелась быстрее и быстрее — это особенно было заметно по выручке пивных и ресторанов. Толпы на улицах все прибывали. Даже подземный город кишел людьми, хотя цены на все, за исключением почтовых марок и воды, были там вдвое и втрое больше, чем наверху. Множились нарушения порядка, несчастные случаи и драки.

Возле кислородных киосков уже запасали горы носилок и готовили на случай необходимости санитарные аэровозы. Ходили слухи о возможных волнениях.

Я отсиживался дома и принял твердое решение в этот день не лезть на парады, не ходить на встречу марсианской экспедиции и вообще не высовывать носа на улицу.

В космоцентре царило удивительное спокойствие, во всяком случае, оттуда наружу не просачивались никакие тревожные известия. Говорили, что Б.Н. поселился в подземелье возле центра связи и не покидает своего поста ни днем, ни ночью. Время от времени его мощный бас гремел в уличных громкоговорителях всей страны. Но это было похоже на магнитофонную запись — каждый раз одно и то же: полет проходит нормально, все отлично, приближается величайший триумф в истории космоса!