Год охотника - [61]

- Меня беспокоит твоё материальное положение, - покровительственно "тыкая", ответил ей хриплый мужской голос.

- Это - Ростовцев, - вслух узнала его певунья.

- Не гоже певице с твоими данными: с таким голосом и оригинальной манерой исполнения, - продолжал тот, - с творческим потенциалом - ишачить на бйздаря с амбициями.

- Я ни на кого не ишачу, как вы изволили выразиться. Мне нравится моя жизнь и моя работа.

- В жизни всегда нужны перемены, - настаивал хозяин. - Ты станешь отрицать, что во многом нуждаешься?.. Прежде всего - в понимании... Разве Георгий предоставил тебе ступень для взлёта?.. Да что он может, кроме как задницей перед мужиками вертеть?.. Не красней и не делай возмущённое лицо! Я слишком хорошо знаю о его наклонностях: красавчик у меня учился. И ты должна знать, даже если он снисходит до тебя с высоты своей неординарности.

- А вам-то что? - осторожно спросил голос Василисы.

- Будешь петь в элитных клубах, сделаем тебе диски, клипы...

- Нет, вам-то зачем?.. Хотите расплатиться за фамильные вензеля?.. Кстати, вы так и не ответили, откуда они у вас?..

В записи наступила небольшая пауза. Даже не видя хозяина, чувствовалось, что ответ старательно обдумывается.

- Обстоятельства диктуют, чтобы ты ни в чём не нуждалась. А я могу дать тебе нормальную жизнь. И материальную, и творческую. И чем скорее ты это поймёшь, тем будет лучше для нас обоих.

Далее в разговоре снова наступил перерыв, но не бесшумный послышалась какая-то возня, прерывистое тяжёлое дыханье, звонкий шлепок, сдавленный возглас Василисы: "Мерзавец!.." - и голос Евдокии Михайловны:

- Василисушка, не поможете мне с посудой?.. После ужина никак не закончу, а мне ещё домой надо поспеть.

Видимо, певунья выскочила из столовой в бабий кут, потому что дальше слышался лишь голос хозяина.

- Евдокия Михайловна, я тут, видимо, чем-то случайно обидел нашу юную гостью, - говорил Ростовцев с усмешкой. - Вы уж, будьте ласковы, задержитесь ненадолго. Затопите нашу баньку. Хочу загладить невольную вину, а не знаю - чем же ещё?.. И кто, кроме вас, такой замечательный пар делает?..

Наверное, повариха согласно кивнула, и он продолжил:

- Вот и огромное вам спасибо!.. Сам я, к большому сожалению, должен уехать, перед ужином мне звонили из Москвы - дела ждут!..

Раздалось вкрадчивое покашливанье завхоза.

- Как тут у вас?.. Не помёрзли?..

Дальше голоса стали глухими и неразборчивыми - словно из-за пазухи. Видимо, завхоз припрятал свой плеер-диктофон, который "забыл" после ужина на столе. Потом всё смолкло...

Василиса уставилась в точку, будто её это и не касалось. Пётр присел на один из многочисленных подлокотников чудного кресла, положил ей руку на плечо.

- Не трогай, заразишься, - она резко сбросила его руку. - Господи! Мне же теперь за всю жизнь не заработать, чтобы на мыло хватило!..

Георгий снисходительно оглядел Василису, Петра, затем папашу.

- Ну, и какой во всём этом криминал?..

- Нет, я тебе дальше прокручу! Там - самое интересное, основное, почему он... Ну, слушай...

Голос Ростовцева теперь сопровождался лязганьем: разговор происходил в подклети и Тарас Григорьевич параллельно занимался котлом.

- ...Гошку своего как-нибудь отвлечёшь...

- А Пётр?.. У них же тогда ансамбль порушится, - ответил голос завхоза.

- Этот нужен для достоверности. Гитаристов сейчас - как собак нерезаных. Найдёт твой Георгий нового - и не чихнёт! Я его узнал получше твоего. Ты-то вспомнил о сыне лишь когда со мной захотел развязаться.

- Ну, Виталий Олегович, зачем вы так. Я всегда следил за его успехами. И, когда услышал, что у них появилась Василиса, и как её зовут - сразу о вас вспомнил...

Тут в плеере начались какие-то помехи.

Завхоз покрутил регулятор громкости, потом сделал пренебрежительный жест в сторону певуньи и произнёс, озвучивая собственный хрип с плёнки:

- Она же - Ольга Артемьевна Попова - та самая, кого вы так разыскиваете.

Голос Ростовцева также был слышен с трудом:

- Разве я не говорил тебе тогда, почему он мне так приглянулся?.. Ничего же в нём особенного!

- Это он о доме говорит? - спросил Франц.

Тарас Григорьевич кивнул и выключил: хрип стал ужасающим.

- Спасибо, хоть не зажевал. Всё, кронты, батарейка села! констатировал он.

Василиса подскочила, вырвала у завхоза плеер, быстро вынула кассету, а плеер тут же вернула и попросила Петра:

- Белый, принеси ему взамен чистую.

- Какое вы имеете право?.. - почти в один голос негодующе воскликнули отец и сын.

Василиса спрятала кассету в джинсы, вновь плюхнулась в кресло, закуталась в одеяло. Георгий сделал к ней шаг. Фомка и Волчок угрожающе заворчали.

Франц поощрительно кивнул, потом - со своим обычным выражением (вернее, отсутствием такового), потребовал:

- А вы нам - своими словами. Что поведал Ростовцев?..

Любопытство Георгия, видно, было настолько сильно задето, что он поддержал Франца.

Да и Пётр, и Василиса, и Евдокия Михайловна, - ждали продолжения. Даже доктор Рубин не остался равнодушен, хотя пока ещё трудно было понять: речь шла о человеческих жизнях или о жизни дома.

Франц крикнул на кухню:

- Егор Сергеевич, чего ты там один?.. Иди к нам.