Год охотника - [27]

Повёл своего Вилли на кухню, налил Егору Сергеевичу воды и под аккомпанемент громких жадных глотков вперемежку со всхлипами спросил про медсестру Тимофеевну.

- Оклемалась... - сквозь рыдания пробулькал Бурханкин. - Идём, моя хотела знать, что с тобой! Вчера сразу после поминок для тебя специально спекла, эти... как их... нет, не вспомню... Ты попробовал?.. Я Фомке сказал, чтоб тебе нёс...

По странному стечению обстоятельств, Селена отходила на той самой койке, где незадолго до этого лежала Александра Степнова.

На жёлтом лице не было ни кровинки. Вместе со свистящими болезненными стонами и позывами к рвоте, изо рта вырывались отдельные слова:

- ...Жалки... мелки!.. Копошатся... пьют без просыпа... Осознание и высшая цель... Жила себе... Посчастливилось... поняла!.. И Лешак... не случайно... в своё логово. - Селена вдруг приподнялась, заговорила лихорадочно: - Величие порученной мне задачи в том и заключалось, чтобы всё здесь привести в соответствие. Не довела до конца, успела лишь первую часть... порушила несочетаемое! Одиночки быстрее поймут, насколько я права! - Она опять без сил рухнула на постель: - А Шурка... Сама виновата. Счастье было ей послано, когда мы снова встретились... - Тут затухающий взгляд её остановился на Франце...

Охотник бесстрастно спросил:

- Зачем вы это сделали?..

Селена опять забормотала всё бессвязней: - Законнику поделом... Он вообще ни с кем не сочетаемый... Можно поискать среди Ирин... Приблизительно, конечно, а всё же... - Взгляд её снова стал осмысленным, она заметила мужа: - Будильник верни Ляле, я без спросу взяла... Ёжик, не могу... больно...

Бурханкин запрокинул голову, выстрелил в потолок криком:

- Зачем, Фима?!. Зачем?!.. Если б ты знал, какая она была!..

Францу вдруг вспомнилось из дневника Дианы Яковлевны: "Щедрое солнце живое! Но древо - кривое. Всех соков земли хватило, но тень - паутина."

*** Будильник с музыкой

А днём, в городе, Игорь Максимильянович первым делом удостоверился, что документы Рубина попали в отдел лицензий к кому надо. Освободился в полдень и, прежде чем найти адрес, написанный ему доктором Рубиным на обрывке рецепта, на минутку застрял у стенда "Передовики района".

Он не ошибся: именно эту экспозицию видел недавно.

Рекламный трюк магазина был неожидан и остроумен: в самом центре обильно политых осадками, выцветших, оборванных снимков "Передовиков" красовался Аркадий Петрович Хорошенький. Его за верную службу сам глава района награждал! И, как водится, часами. Да не простыми, а музыкальными. Чтоб не от петуха утром спросонок вздрагивал, а от "Свадебного марша" Мендельсона!..

На раскалённой улице находиться было невозможно. Природа, видимо, не услышала утреннюю информацию синоптиков о понижении температуры. Жара держалась.

Деревья стукнуло по макушке солнечным ударом, и они отбрасывали на тротуар уродливые карликовые тени. Листья, чтобы не получить ожог, стремились развернуться к светилу ребром. В полуденном мареве тонуло ленивое чириканье птиц. Даже сигналы машин трансформировались в полуобморочные стоны.

"Пить... Воды..." - умоляло вокруг всё живое и неживое.

Одна только пыль на асфальте сохранила живость: когда её взбивали колёса и ноги, она высоко пробивала густой воздух, забивала поры, ноздри, пока не сбивала кичливый блеск с лакированных автомобильных крыльев, начищенных ботинок или разноцветного педикюра. Прибить бы её хорошим ливнем!..

Ну, что ж, на этом можно закончить.

Не ожидали?.. Вы правы: это не конец. Хотя история фермера Степнова и его жены - почти вся.

Франц с упорством Бурханкина давил на кнопку звонка, а сам размечтался о пиале с восточным узором и горячем зелёном чае Дианы Яковлевны.

Он обессилено снял пеньковый шлем, кинул на кафель кожаную папку, уселся на неё, прислонившись мятой спиной пиджака к двери с мягким огненным дерматином. Вдруг щёлкнул замок...

- Вам плохо? - раздался участливый голос. - Зайдите.

Обладатель голоса был по виду моложе Франца почти вдвое (любая интеллигентная дама, застрявшая на возрасте "тридцать девять с небольшим", - могла бы обратиться к нему: "Молодой человек!..").

Это был Александр Степанович Посередник бывший главврач больницы, и проговорили они с Францем до вечера. А о чем был разговор - потом, дальше, нескоро, в свой час...

*** Следы

На обратном пути Францу было чем заняться в автобусе. Он с наслаждением вдыхал вместо бензина необычайно тонкий, терпкий, изысканный аромат, пропитавший кожу, и листал страницы: по странной случайности, дневник Дианы Яковлевны оказался в его сумке.

"От чего пронзительно щемит сердце... Когда видишь три жёлтых листика на новорожденном клёне."

"Каплю воды - не подделать..."

"Бьёт в глаз, не в бровь - всегда наверняка - на бедность духа Жесткая рука! Но, коль тебе протянута она, цепляйся и выныривай со дна."

"То, что непостоянно: белизна сметаны для борща..."

Вернув тетрадь, Франц сидел на тихой веранде флигеля напротив бабушки-подростка по имени Диана Яковлевна. Он рассказывал о покойной фермерше.

Со всех сторон их окружали нежно-розовые глаза яблонь.

Игорь Максимильянович вдруг ощутил себя актёром на сцене. Но роль его не была продумана. Чувствовал он себя непривычно неуверенно...