Год Обезьяны - [14]

– Километрах в десяти имеется некое строение, похожее на сарай, – сообщил Тимофеев, после тщательного изучения карты. – Если есть сарай, то к нему, думаю, есть и дорога. Меньше пешком идти придется.

– А я не думаю, что мы так далеко проедем. – Игорь с тоской посмотрел на извилистую дорожку чуть шире тропинки, которая поросла по обочинам густым бурьяном.

– Прорвемся! – ободрил друга Тимофеев. – Нет, в ночь я, конечно, идти не собираюсь. А утречком пораньше встанем и пошагаем…

– Хоть это радует, что не ночью, – проворчал Игорь, круто выворачивая руль…

Карта не обманула. Сарай они действительно нашли. Кто и зачем поставил его на обочине старой дороги – понять было трудно. Игорь походил вокруг, заглянул во все оконные проемы и решил, что безопаснее все же будет отъехать от подозрительного строения подальше. А переночевать можно и в палатке. Вдруг хозяева сарая неожиданно нагрянут, чтобы проведать свою собственность? Ищи тогда свою машину по всему Муромцевскому району.

Тимофеев возражать не стал.

– Слушай, не молчи так мрачно, – не выдержал Игорь.

– А о чем говорить? – поинтересовался Тимофеев.

– Ну, например, о дороге. Ее что, специально проложили, чтобы мы с тобой по Китлинскому болоту смогли прогуляться.

– Нет, не для нас, – оживился Тимофеев. – Когда-то через Китлинское болото проходил зимник в соседний район. Одна его ветка выходила на Бакино и Кейзес. Другая – на Рагозино. Километрах в пяти отсюда должна быть развилка. Оттуда мы пойдем пешочком. Обе трассы уходят дальше на север, а нам нужно на северо-запад – к истоку Верхней Тунгуски…

Игорь затормозил, когда стемнело окончательно. Хотя он почти целый день ничего не ел, но острого голода не ощущал – давала о себе знать усталость. К тому же, из продуктов у них осталась только картошка, которая Игорю надоела во всех видах. Зато Тимофеев сразу развернул бурную кулинарную деятельность. Пока Игорь маскировал машину и ставил палатку, тот быстро набрал хвороста, расковырял ямку и лихо разжег костер. Картошку Тимофеев решил запечь всю, чтобы ее хватило не только на ужин, но и на следующий день.

Когда первая картошка поспела, Игорь быстро сжевал несколько обугленных в костре клубней и сразу забрался в палатку. К долгому сидению у костра не располагала погода. Как стемнело, сразу стал накрапывать легкий дождичек. Но спать ему тоже не хотелось. По брезентовым углам жужжали комары, от которых, как ни закрывай полог, все равно не спрячешься. Да и мысли одолевали всякие. В основном, конечно, печальные. Минут через тридцать в палатку забрался и Тимофеев. Сначала он шумом искал что-то в темноте, ворчал, ворочался, но потом все же не выдержал и толкнул Игоря в бок.

– Я знаю, ты еще не заснул. – В голосе Тимофеева слышалась тревога. – Ты ничего не слышал?

– Когда?

– Только что. Звуки были какие-то странные…

– Это ветер. Спи, Тимофеев. Ты меня достал уже своей подозрительностью!

– Не могу. Ветка хрустнула. Рядом с твоей машиной кто-то ходит…

А вот это вполне могло быть, и Игорь встрепенулся. Нащупав топорик, он осторожно раздвинул полог. В палатку ворвалась еще одна стайка обрадованных комаров. Игорь тихо выругался, но разглядеть что-нибудь в полной темноте было нереально. Тогда он тихо выполз из палатки и подкрался к машине. Прислушался. Но в темноте леса звуков было много. И вычленять среди них посторонние можно было до самого рассвета.

– Как-то мне не по себе, – проворчал Тимофеев, когда Игорь вернулся в палатку. – Не нравится мне все это!

– А мне все это с самого начала не нравилось, если помнишь, – меланхолически заметил Игорь, отворачиваясь к тонкой брезентовой стенке. – Холодно. Комары спать не дают. Да и бродить по болоту в поисках неизвестно чего – это, извини, полный кретинизм!

– Вот, опять… – Тимофеев сам никак не засыпал и мешал Игорю. – Неужели ты не слышал этот звук? Что это?

– Это воет собака Баскервилей, – хмыкнул Игорь. – Умоляю вас, сэр Генри, только не ходите ночью на Китлинское болото!

Тимофеев обиженно засопел, отвернулся и молчал уже до самого утра. А когда Игорь проснулся, тот уже успел набрать дров и развести костер. Огонь оказался очень кстати. Утро выдалось прохладным. Трава была еще влажной от ночного дождя. Небо сплошь затянули низкие облака, а из леса потянуло гнилой сыростью.

– В такое утро хочется повеситься, – заметил Игорь, завязывая влажные шнурки. Поверх толстовки он натянул еще одну рубашку. Но даже после этого ему было зябко. Он присел на корточки и подвинулся ближе к костру. – Пора двигаться, Тимофеев. Уже семь часов. Если туда и назад, то должны успеть засветло. Не хочу возвращаться в темноте.

Тимофеев прищурился от едкого дыма и покивал. Он опять о чем-то задумался, поэтому собирался крайне медленно. Вышли они только в восемь. Два часа прошагали по руслу Верхней Тунгуски, потом взяли на тридцать градусов левее. Тимофеев периодически сверял маршрут с детским наручным компасом и картой. Пока под ногами была твердая почва, продвигались вперед они довольно быстро. Тимофеев вообще шел налегке. Да и у Игоря за плечами болтался только полупустой рюкзак с печеной картошкой и небольшой канистрой, где булькала питьевая вода.