Год на Севере. Записки командующего войсками Северной области - [65]

* * *

Создание тыла тоже стояло под большим знаком вопроса при недостатке офицерского состава даже на фронте. Продолжение борьбы, с нашей точки зрения, было невозможно.

На следующий день совещание состоялось в кабинете генерала Миллера в присутствии генерала Квенцинского, Клюева, вновь прибывшего в область генерала П., Генерального штаба полковников Жилинского и Костанди и перечисленных мною представителей фронта.

На совещании обсуждались вопросы о возможности оставления войск в области, о возможности эвакуации без помощи англичан и, наконец, о возможности наступательных действий без участия английских войск.

Представители фронта высказались с полною откровенностью за невозможность продолжения борьбы, но встретили самые горячие возражения со стороны генерала П., и, главное, со стороны генерала Квенцинского.

Я держался в стороне и не хотел влиять на настроение членов совещания.

В конце концов совещание не пришло к решению вопроса по существу, а лишь высказалось за необходимость энергичного наступления, в котором-де, может быть, и англичане будут участвовать, а может быть, успех наступления убедит англичан и «остаться».

Зная отлично точку зрения английского командования на вопрос эвакуации по моим ежедневным беседам с Айронсайдом, я заранее мог ручаться за их ответ, а потому вышел из совещания неудовлетворенным. Зная вместе с тем истинные мысли моих строевых друзей, я убедил их посетить генерала Миллера еще раз и побеседовать с ним с полною откровенностью.

Беседа эта состоялась в тот же день вечером, а на другой день все мы снова собрались у генерала Миллера в кабинете.

Решение вчерашнего дня, несмотря на вечернюю беседу с генералом Миллером, осталось в силе, и поднявшиеся разговоры снова попали в плоскость обсуждения коренного вопроса – оставаться или эвакуироваться.

Возмущенный нерешительностью присутствующих, я горячо заявил, что раз решено оставаться, так надо англичан «заставить» остаться и что я сам пойду говорить с Айронсайдом с револьвером в руке.

В ту минуту я готов был даже и на это средство. Кроме того, имея за спиною силы, вчетверо превышающие силы наличных английских контингентов и глубоко искренно англичан не терпевшие, можно было уже оставить в разговорах с ними тон почтительных просителей.

В двенадцать часов дня все совещание было уже в английском штабе.

Роулинсон принял нас, как какой-нибудь вице-король принял бы негритянскую депутацию. В его приеме была и снисходительная приветливость, и благоговейная твердость в отношении приказаний, полученных им от британского правительства. Об оставлении войск не могло быть и речи. Вопрос участия англичан в наступлении был решен условно, лишь в смысле занятия ими оборонительных позиций.

Генерал Айронсайд снова указал на всю несостоятельность решения оставаться в области после ухода англичан, сославшись на мнение присутствующих строевых начальников, не отвечавших за благонадежность своих частей.

Кроме того, ссылаясь на мою совместную с ним работу, Айронсайд снова указал на невозможность создать тыл, на обслуживании которого у англичан было несколько тысяч офицеров и сержантов.

После этих памятных дней решение оставить русские войска на фронте и продолжать борьбу оставалось все-таки в силе и было объявлено и войскам, и населению.

Мое положение сделалось в высокой мере трудным.

Совещание, происходившее в секретном порядке, все же сделалось предметом общих обсуждений.

Офицерский состав глухо волновался и с резкой критикой относился к чинам нового штаба и в особенности к Квенцинскому.

Появились слухи о военном перевороте, причем выставлялись всевозможные кандидатуры на пост главнокомандующего.

Поразмыслив над этими явлениями, я решил, что мое присутствие в области может лишь стеснять действия главнокомандующего. В лояльности моей пока никто не сомневался, но с течением времени сами события, помимо моей воли, могли поставить меня против генерала Миллера, несмотря на глубокое мое почитание его как старшего и как начальника.

Я поехал к Евгению Карловичу и совершенно откровенно переговорил с ним по всем этим вопросам.

Результатом этого разговора явилась моя командировка в Скандинавские страны, в силу чего я покинул Архангельск 23 августа. Вместе со мною уезжал Б.В. Романов и адъютант мой князь Л.А. Гагарин.

Я отбывал на пароходе «Новая Земля». С этим же пароходом уезжали мой друг Лелонг, откомандированный во Францию, военный представитель Италии князь Боргезе и несколько архангельских старожилов, направлявшихся искать счастья в другие страны.

На палубу взошел, чтобы проводить меня с женой, Е.К. Миллер.

При расставании, крепко обняв меня, он тихо сказал мне: «Я рад, что хоть вы останетесь живы».

Послесловие

Я затруднился бы утомлять читателя выводами из описанных мною событий. Сознавая всю мою беспомощность в отношении документальной стороны моего небольшого труда, я не мог бы подкрепить мои заключения ссылками на официальные данные. Тем не менее я считаю своим долгом высказать несколько своих мыслей, как активный участник пережитой эпохи.

Исследование архангельских событий с точки зрения определения причин неуспеха дела привело бы меня к анализу моих собственных действий прежде всего, а следовательно, носило бы характер самооправдания перед моими соотечественниками и лишило бы это мое «послесловие» всякого интереса.