Год на Севере. Записки командующего войсками Северной области - [14]

Первая группа была в условиях несравненно худших, нежели вторая. Вопросы продовольствия и обмундирования, с таким трудом разрешаемые для офицеров формируемых русских войск, были обставлены несравненно шире и лучше для тех, кто состоял в непосредственном распоряжении союзников.

Школы, поставленные и организованные англичанами, были сделаны, собственно говоря, по образцу наших учебных команд в частях войск. У английского командования не было даже и признака доверия, что мы можем сделать что-нибудь сами, а потому вся материальная и учебная часть находилась в руках у английских инструкторов и под английским командованием.

Настойчивая моя работа по введению в школе специального русского контроля и русского командного персонала пошла чрезвычайно неуспешно. Быстро напеченные английские лейтенанты не усваивали себе ни тона, ни возможностей совместной работы с русскими штаб-офицерами. Взаимным недоразумениям и столкновениям не было конца.

Славяно-британский легион не представлял собою строевой части в строгом смысле этого слова. К легиону относились все те офицеры, которые поступили на английскую службу с фиктивными английскими чинами.

Все они носили английскую форму, за исключением лишь герба на фуражке, и имели отличительные знаки английских офицеров.

Вместе с тем они не имели никаких прав на продолжение службы в английской армии и связаны были особыми контрактами. К этому же легиону относились и некоторые части, как, например, прекрасный артиллерийский дивизион, сформированный капитаном Рождественским, и отряд Берса, который потом был расформирован.

Кроме этих организаций англичане создали еще и дисциплинарные части, куда зачислялись наиболее надежные элементы из взятых в плен чинов Красной армии. Из таких частей особенно удачной была рота капитана Дайера, умершего еще до моего приезда в Архангельск.

Эта рота дала идею генералу Айронсайду сформировать целый полк, названный именем Дайера, что увеличило, как увидим, историю области еще одним грустным эпизодом.

Французский Иностранный легион представлял собою лишь одну роту, отлично подобранную, прекрасно обученную и обмундированную.

Рота эта наполовину состояла из русских офицеров, добровольно зачислившихся в ряды легиона простыми солдатами.

Вторая рота к моему приезду еще только едва начала формироваться.

Немного спустя было приступлено к созданию еще и третьей (пулеметной) роты.

Легион формировался по совершенно определенным законам, установленным для Иностранного легиона во Франции. Дисциплина в нем поддерживалась железная, и часть эта представляла собою пример образцовой, я бы сказал – даже щегольской, организации французского командования.

Прекрасное размещение людей и отлично поставленная кухня много содействовали успеху дела, но я полагаю, что своим блестящим видом часть эта была обязана нашему офицерскому составу, давшему основной кадр солдат, капралов и унтер-офицеров.

Переходя к оценке состава массы мобилизованных, я должен сказать, что она главным образом складывалась из солдат, уже прошедших школу разложения в революционный период. Знакомые с комитетами и советами солдаты представляли собою весьма нетвердый элемент, настроенный против офицерского состава и против введения в войска старой воинской дисциплины. Лучшими элементами были новобранцы, т. е. люди, вовсе не служившие ранее в войсках, с еще неразложенной нравственностью.

В последующих главах я изложу, что представлял собою фронт в смысле количества и качества. Теперь же только упомяну, что в ноябре и декабре 1918 года среди крестьян началось сильное антибольшевистское движение, результатом которого явилось создание крестьянских партизанских отрядов.

В эту эпоху партизаны работали уже на реке Онеге, в районе долины реки Средь-Мехреньги, где движение было особенно сильное (с. Тарасово) и в долине Пинеги.

Партизанское движение носило узко-местный характер. Крестьяне до последней капли крови дрались, чтобы защитить свои дома и свои деревни, но с трудом шли в войска и лишь против воли покидали свои гнезда.

Таков был материал, с которым нужно было начинать работу.

Правительство, в которое я должен был вступить, состояло из С.Н. Городецкого (юстиция), доктора Мефодиева (торговля и промышленность), князя И.А. Куракина (финансы), П.Ю. Зубова (управление делами), под председательством Н.В. Чайковского, сохранившего за собою руководство иностранными делами.

Я с теплым чувством вспоминаю темноватый кабинет в присутственных местах, с мерцавшим в углу зерцалом, с длинным столом, покрытым зеленым сукном, за которым заседало правительство.

Сколько длинных вечеров я провел там, сколько стараний видел я там у кучки истинно русских людей, которые душу отдавали, чтобы послужить родине. Я, скромный участник этой работы, этих подчас шумных споров, сохраняю самые светлые воспоминания – не о работе, которую не удалось довести до желанного результата, но об облике правительства, состоявшего из людей разных толков, но умевших всегда находить единое решение потому, что все они были объединены одной лишь идеей подвига и служения России.

В узком конце стола и в голове его сидел Н.В. Чайковский. Налево от него П.Ю. Зубов, а за ним, несколько в затылок, секретарь Маймистов, левее Зубова – князь И.А. Куракин.