Год, когда я всему говорила ДА - [11]

По идее, стеснительный человек должен ненавидеть деньрожденные вечеринки. А я их обожаю. Маленькие и большие. Мне не обязательно присутствовать, но я обожаю их магию. Я обожаю саму их идею. Обожаю подпирать стены и наблюдать за весельем. Обожаю быть с друзьями.

Но сегодня? В этот день рождения?

Я выхожу из душа и близко-близко наклоняюсь к зеркалу в ванной, почти утыкаюсь в него носом. Так близко, что вижу все свои поры. А потом свирепо вглядываюсь в свое лицо.

– Итак, давным-давно ты выбралась на свет из матки. Подумаешь, большое дело! – шепчу я. – То же самое проделали все остальные на этой планете. А что еще у тебя есть?

А потом раздумываю, не вернуться ли мне в постель.

Серьезно. Обычно я обожаю свой день рождения. Правда. Но сегодня я на нервах. Я на грани. Мне беспокойно и странно. Словно все на меня смотрят. Я прямо извелась вся. В желудке какая-то непонятная пустота.

С тем же чувством я некогда просыпалась с похмелья, когда мне было чуть за двадцать. Лежала в постели, дожидаясь, пока она перестанет вращаться. Гадая, С ЧЕГО мне вдруг пришло в голову, что семь коктейлей – это в самый раз. Чувствуя все ту же непонятную пустоту в животе. В кишках. И ждала, насторожившись каждым синапсом, – будь бдителен, солдат, это не учебная тревога, – пока волна памяти окатит меня. Рассыплется по моему мозгу водопадом стыда, когда я припомню все безумства, которым предавалась накануне вечером.

Я спала – С КЕМ?

Я плакала – ГДЕ?

Я пела – КАКУЮ песню?

Это деньрожденное утро – вот такое же от него ощущение. Как от похмельного утра. Разве что живот не дует от выпитых коктейлей.

Я пообещала себе, что буду делать – ЧТО?

Спустившись вниз, надев колпак именинницы, который смастерили для меня дети, я ем тортик на завтрак. Я съедаю почти весь тортик «в одно лицо». И мне не стыдно. Тортик для мня – все. Я хочу от этого тортика детишек. Я смакую каждый кусочек. Я как приговоренная к смертной казни, вкушающая свою последнюю трапезу.

В этот день в СМС одной из своих ближайших подруг я пишу следующее:

«Собираюсь говорить «да» всем и всему, что меня пугает. Целый год. Или до тех пор, пока не перепугаюсь до смерти, и тогда тебе придется меня хоронить. Уф!»

Подруга пишет в ответ:

«Ну ни хрена ж!»

Я – без энтузиазма. Но полна решимости. Моя логика безумно проста. Как-то так.

• Говоря «нет», я пришла туда, где я есть.

• Здесь отстойно.

• Говоря «да», я, возможно, найду путь к чему-то получше.

• Если не к чему-то получше, так хоть к чему-то иному.

У меня не было выбора. Я и не хотела выбора. Как только я увидела это несчастье, прочувствовала это несчастье, распознала его и назвала по имени… в общем, уже от одного знания о нем у меня начинается зуд. Типа внутримозговая почесуха. Если я буду продолжать говорить «нет», это ни к чему меня не приведет. А стоять на месте больше не вариант. Почесуха одолевает. Кроме того, я не из тех людей, которые способны видеть проблему и не решить ее.

Прежде чем вы приметесь меня хвалить (и, честно говоря, я не вижу, с чего бы вам начинать это делать в данный момент, – но просто на всякий случай), хочу внести ясность. Я только что сказала, что я не из тех людей, которые способны видеть проблему и не решить ее. Но я не имею в виду – как «героическая Роза Паркс, отказывающаяся освободить свое место в автобусе». Я имею в виду тот прискорбный контрол-фриковый манер, когда корку с хлеба всякий раз должно срезать на совершенно одинаковое количество миллиметров.

То есть я не отношусь к таким вещам легко.

Я так устроена.

Так устроен любой обсессивный трудоголик и контрол-фрик А-типа.

Ясен пень.

Я – делатель.

Я делаю.

Поэтому, когда я говорю, что собираюсь что-то сделать, я это делаю. Когда я говорю, что собираюсь что-то сделать, я действительно это делаю. Я бросаюсь в это дело целиком и делаю. Рву задницу. Делаю вплоть до финишной черты. Несмотря ни на что.

Несмотря.

Ни.

На.

Что.

Все это еще усугубляется тем фактом, что во мне силен дух конкуренции. Не такой, как у нормальных людей. Не дружелюбной конкуренции. Мой тип – устрашающе-психотический. Никогда не вручайте мне волейбольный мяч. Не предлагайте сыграть в карты на интерес. Безмятежная игра в скребл? Нет, не слышала. На «Анатомии страсти» мы начали конкурс на лучшую выпечку, и мне пришлось исключить себя из конкурса. Когда я заставляла свою команду сценаристов печь вкусняшки, соревнуясь друг с другом, это чуточку походило на харассмент с использованием служебного положения. И, наверное, еще получилось нехорошо, когда я исполняла тачдаун-танец во время церемонии награждения, вопя «ВЫКУСИТЕ, СУКИ!!!» всем, кто занял места ниже меня.

Как я и говорила, во мне силен дух конкуренции.

Меня никогда и никто не приглашает к себе домой поиграть.

Видите ли, я сильно увлекающийся человек.

Я увлекаюсь. Я вовлекаюсь с головой и всеми потрохами. Вовлекаюсь настолько, что порой ложусь костьми.

Дьявольщина, не за просто же так вся телепрограмма вечеров по четвергам – моя!

Я говорю вам об этом, чтобы вы поняли, насколько значимым для меня было решение «Да-целый-год». Затея с этим годом «Да» была просто гигантской. Зарок о годе «Да» был обязательством. Контрактом между мной и моей величайшей соперницей и судьей – мной самой. Отступление означало бы месяцы самобичевания и рухнувшей самооценки. Я бы себя в