Год, какого еще не бывало - [6]

        Странное дело, говорил он мягко и совсем не угрожающе. Гарри даже на мгновение показалось, что в голосе учителя прозвучало сочувствие.

        Он сглотнул, не зная, что ответить. Поговорить с директором? С какой стати? Что ж такое написано в этом проклятом письме?

        — Э-э... мне показалось, что это необязательно, сэр, — наконец сказал он и тут же попятился, потому что Снейп вдруг шагнул вперед, нависая над ним.

        — Что вы сказали?

        — Я... э-э... ну, мне показалось... э-э..

        — Прекратите мямлить, Поттер, — приказал Снейп, глядя ему прямо в глаза. — Вы несете еще большую околесицу, чем обычно, а это, поверьте, о многом говорит.

        Гарри молча уставился на него, не желая признаваться, что так и не прочел это дурацкое письмо.

        Снейп вдруг глубоко вздохнул, и только тут Гарри вспомнил, насколько хорошо его учитель владел легилименцией. Даже без палочки и без заклятья он все равно без труда смог прочесть достаточно, чтобы сделать выводы — к сожалению, всегда чересчур верные.

        — Неблагодарный сопляк, — сказал Снейп ровным голосом, без обычной насмешки. Похоже было, что на сей раз он не пытался вывести Гарри из себя, а просто констатировал факты. Весьма удручающие, судя по тону. — Вы получили письмо от своих родственников еще во вторник, а сегодня пятница. И вы до сих пор его не прочли?

        — Откуда вы знаете, когда я его получил? — огрызнулся Гарри. — Может, я получил его сегодня за обедом, и у меня просто времени не было!

        — Вы напрасно отказываете мне в наблюдательности, мистер Поттер. Вы держали его в руках за обедом в тот самый день, когда поименовали меня подземельным гадом.

        Гарри разинул было рот, но быстро овладел собой — достаточно, чтобы протянуть руку за письмом. Если б еще пальцы не дрожали... Ну не смешно ли, что он мог одной левой прикончить василиска, но неизменно пасовал перед этим человеком? С другой стороны, ядовитые речи ранят больше, чем ядовитые зубы, а уж чем зельевар владел в совершенстве, так это искусством оскорблять.

        — Могу я получить письмо назад, сэр?

        — Я хотел бы сначала услышать извинение, — надменно сказал Снейп, скрестив руки. — За упомянутое оскорбление.

        — Ладно, ладно, — пробурчал Гарри, всей своей позой выражая обиду. Снейп его оскорблял постоянно — и что, хоть раз извинился? Но ради письма... так и быть. — Извиняюсь.

        — Приемлемо. С натяжкой, впрочем, как и ваши зелья, — заметил Снейп. — Еще десять баллов с Гриффиндора. Теперь о письме. Поттер, вы вообще собираетесь его читать?

        «Да какое ему дело, собираюсь я читать письмо или нет», — подумал Гарри. Однако он не видел смысла спорить и опасался потерять еще баллы, поэтому пробормотал:

        — Угу... Ну ладно, да. Хорошо.

        — Я вам не верю, — заявил Снейп, вперив в него пристальный взгляд. В глазах зельевара ясно сквозил гнев, причину которого Гарри понять не мог. — Вы получите его только в том случае, если прочтете немедленно, в моем присутствии.

        Гарри сжал кулаки.

        — Какое вам дело, сэр, до моей почты?

        — Ну, конечно, Поттер, вы читаете только письма от поклонниц, как же я забыл.

        — Ваша наблюдательность оставляет желать лучшего, сэр, — парировал Гарри. — Иначе вы бы заметили, что я ненавижу весь этот хлам, который мне присылают.

        — Поттер, если вы отказываетесь читать письмо сами, я просто прочту вам его вслух.

        — Ну ладно, давайте, — вздохнул Гарри, признавая поражение. Он не хотел читать письмо Дурслей, но еще меньше хотел выслушивать язвительные замечания Снейпа по этому поводу. — Хорошо, я его прочитаю.

        Снейп протянул ему измазанный чернилами конверт и сел за свой стол, не спуская с Гарри глаз.

        Гарри присел за ближайшую парту, дрожащими руками извлек из конверта письмо и разгладил его. Даже теперь, когда письмо уже лежало перед ним, он старательно тянул время. Он абсолютно не желал знать, что писали Дурсли, но избежать этого, увы, не мог.

        Недовольно наморщив лоб. Гарри вздохнул и принялся читать.

        «Поттер, — начиналось письмо.

        Петуния говорит, что не знает, где эта твоя уродская школа, а то бы мы послали письмо по-человечески, как делают нормальные люди. Арабелла Фигг случайно услышала, что мы не знаем, как тебя найти, и предложила нам сову. Раньше мы не знали, что она тоже из этих. Но ты ведь знал и ничего не сказал нам, а? Закона на вас нет.

        Поттер, возвращайся в Суррей. Твоей тете гораздо хуже. Она в больнице, и доктора говорят, что все плохо. Мне плевать, приедешь ты на этом уродском поезде или прилетишь на этой своей чертовой метле, — главное, возвращайся немедленно, иначе сильно пожалеешь. И не смей приводить с собой этих твоих уродов-приятелей. Вот чего сейчас не нужно бедняжке Петунии, так это видеть такое. Хватит и того, что ей придется на тебя смотреть.

        Вернон Дурсль»

        Гарри поднял голову, сам не понимая, что именно чувствует. Тетя Петуния больна... Наверное, плохо, что он доволен. Да, очень плохо. Ему следовало хотя бы расстроиться. Но расстроен он не был. Что ж, по крайней мере, он не опустился до радости. Нет, он не был рад, нисколечко... напомнил он себе, чувствуя, как его захлестывает волна стыда.