Год Иова - [37]

Театр утратил свой былой блеск и шарм. Броский неоновый росчерк «Фиеста» крепится на панно из зигзагообразных полос над рядом сверкающих стеклянных дверей. Сразу за театром находится аптека, где ему посчастливилось найти место, чтобы запарковать машину. Он опускает десять центов в новенький счётчик-крепыш, а затем оставляет рецепт для Сьюзан на белом аптечном прилавке, который находится позади рядов грабель, тяпок, совков и садовых шлангов, кастрюль, сковородок, тостеров, плюшевых игрушек, трёхколёсных велосипедов. Подбор препаратов займёт какое-то время. Джуит выходит на улицу, чтобы прогуляться по тротуару, тесному от прохожих.

Рядом находится магазин Грэя. Там он любил просматривать новые книги. Деньги, чтобы купить хотя бы одну из них, бывали у него редко, но мистер Грэй всегда доброжелательно улыбался ему. Здесь ему разрешалось открыть любую из книг. Не то что в публичной библиотеке — мисс Уолтон, дама с квадратной челюстью и солдатской выправкой, следила там за ним в оба. Если она полагала, что он ещё слишком юн, чтобы читать выбранную им книгу, она тотчас маршировала к нему, вынимала книгу из его рук, звучно захлопывала и ставила обратно на полку. Она настолько стремилась сохранить его юное мировоззрение незапятнанным, что даже как-то раз оттолкнула его от полки. Её корсет был твёрд как кираса. Он вспоминает одну из книг, которую ему запрещали читать — «Молодой Джозеф» Томаса Манна — тот эпизод, когда мальчик снимает с себя разноцветную одежду и голым танцует под лунным светом. Тогда в летней тишине библиотеки во время прочтения этого у Джуита сильно забилось сердце. Должно быть, мисс Уолтон знала о нём то, чего он сам о себе не знал. Он вспомнил, как от волнения у него пересохло в горле, когда он пытался найти этот эпизод снова, но так и не нашёл. Она не дала ему времени.

Джуит заглядывает в дверь магазина Грэя. Внутри ослепительно светло. В старые времена стены здесь были обиты деревом, полки и столы были деревянными. Было светло от одних только новых книжных обложек. Здесь было по-домашнему уютно. Под ногами были мягкие ковры. Сейчас деревянной отделки нет. На полу виниловое покрытие. Сейчас за прилавком стоит девушка студенческого возрасте в толстовке с жёлтыми и красными полосами и узких джинсах. Её волосы похожи на шерсть спаниеля. Она сверяет названия книг со списком. Ничто в ней не напоминало ему мистера Грэя. Тот носил шотландские свитера, твидовые жакеты, фланелевые брюки и опойковые мокасины. С испугом и огорчением, Джуит запоздало осознаёт, что мистер Грэй, наверное, был гомосексуалистом.

Он разочарованно улыбнулся. Почему он никогда не подозревал Грэя? Потому ли, что в отличие от молодого пастора Унгара, несчастного измученного Ле Клера, Грэй всегда держал при себе свои ухоженные нежные руки? Они часто разговаривали. О чём? Джуит припоминает только один разговор. Грэй деликатно поправил, когда мальчик неправильно произнёс имя Микеланджело. Джуит видит перед собой его забавную улыбку и слышит, как он произносит по слогам «ми — кель — анд — жело». В этот момент Грэй вызвал в нём большую симпатию. Что если…? Он останавливает себя. Он не был готов к Грэю так же, как и ко всем остальным мужчинам. Он входит в прохладное помещение магазина и спрашивает девушку: — А что стало с мистером Грэем?

Девушка в больших круглых очках. Стёкла с янтарным оттенком сверху кажутся дымчатыми. Она недоумённо моргает.

— С мистером Грэем?

— Именем которого называется магазин, — уточняет он.

— О, — отвечает она и пожимает плечами. — Здесь нет мистера Грэя.

— Обычно он всегда был, — говорит он.

— Надо полагать, да. — Она вынимает с полки новую пачку книг. — Я здесь не очень давно.

Она поправляет очки, которые съехали у неё с носа, и ставит галочку в списке.

— Точнее, совсем недавно, — поправляет она себя.

Джуит осматривается, нет ли здесь кого-нибудь постарше, но больше за сияющими прилавками никого не было. В конце концов, ему необязательно задавать свой вопрос. Он знает, что стало с мистером Грэем. Либо он превратился в сгорбленного, морщинистого и малоподвижного восьмидесятипятилетнего старика, которого раздражает, что буквы сливаются перед его глазами, когда он пытается читать, сидя в каком-нибудь доме престарелых — либо он лежит в могиле. Если бы магазин изменился не столь сильно, Джуиту было бы сложнее с этим смириться, и он попытался бы найти мистера Грэя. Но он выходит из магазина на яркое весеннее солнце, мимо проносятся дети на роликовых коньках, кругом шум, запах и блеск лобовых стёкол транспорта — и он выходит, пытаясь найти себя.

В квартале отсюда, через дорогу, его ждёт пекарня Пфеффера. Это заставляет его на минуту замедлить шаг. Сердце его бьётся чаще. Что это? Что он чувствует? Он приятно взволнован и, в то же время, испуган. Перспектива приобрести пекарню и заново начать жизнь приятно волнует его. Но бросить известное ради неизвестного — это его пугает. Есть и ещё какое-то чувство, которое удивляет его — это чувство вины. Пятидесятисемилетний неудачник, он знает — хотя это может ему всего лишь казаться, что пекарня возместит ему неудачи и станет прощением и оправданием его попусту растраченной жизни.