Год Дракона - [11]

АУГСХАЙМ. МАРТ

Вместе с Юлиусом Андрей прошел в столовую, где Майзель и Гирстайн что-то живо обсуждали по-английски. Услышав его речь, Корабельщиков почти позавидовал: Майзель говорил лучше, чем проживший в Англии пятьдесят последних лет сэр Мозес. Увидев Андрея, Майзель, извинившись, поднялся и шагнул к нему:

– Ну, пойдем, поболтаем. Твои патроны выделили мне целый гостиничный номер, – Андрея неприятно покоробила усмешка Майзеля, но он не подал виду. Майзель повторил настойчиво: – Пойдем. Я хочу до вечера быть в Праге…

И зашагал наверх. Андрей, поколебавшись немного, дернул плечом и направился за ним следом.

Пропустив его в номер впереди себя, Майзель закрыл дверь на ключ и ослепительно улыбнулся:

– Ну что, дружище, наверное, это самое острое ощущение в твоей жизни на сегодняшний день, а?! Все еще не веришь, конечно… Ну, понятно. Придется, однако. Это я, Дюхон. Я.

Андрей уже практически поверил. Потому что слишком много было у всего этого совпадений… Но по-прежнему мозг его еще отказывался в полной мере осознать:

– Данька?… Но… Как это возможно?!.

– Друг мой, – Майзель плюхнулся в кресло и, достав сигару, принялся ее раскуривать. И так осветилось огнем зажигалки его лицо, что Андрей передернул снова плечами, совершенно помимо воли. – Наука в наши дни умеет много гитик… Иногда даже значительно больше, чем хочется, – добавил он уже вполне серьезно. – Садись. Поговорим…

Андрей опустился в кресло напротив.

– Значит, это все-таки ты…

– Да.

Как ни странно, это краткое и ничем не подкрепленное заявление окончательно убедило Корабельщикова в реальности происходящего – и в том, что сидящий перед ним человек и есть его старинный друг и наперсник Данька…

– Давай я тебе сам расскажу, с чего это началось. А то ты явно не знаешь, откуда спрашивать, – Майзель глубоко затянулся, пополоскал дымом рот и резко выдохнул его в потолок. – Началось это с того…

– Я читал, с чего это началось, – нетерпеливо вскинул голову Андрей.

– Об этом нигде не писали. Никогда. Так что ты не можешь этого знать, – покачал головой Майзель.

– Я имел ввиду…

– Я знаю, что ты имел ввиду, – Майзель кивнул. – Но я расскажу, с чего это началось. Они поехали в супермаркет. И заблудились. Заехали не в тот район. Город Ангелов, дружище, Город Ангелов [10] …

У Андрея всегда было живое воображение. И трех секунд паузы ему хватило, чтобы представить себе дядю Сему и тетю Розу, заблудившихся не в том районе…

– Боже, – Корабельщиков закусил губу. – Данька…

– Ничего, – оскалился Майзель, и Корабельщикова мороз по спине продрал, – хоть и не Андрею вовсе был этот оскал адресован. – Я быстро разобрался в проблеме… Агентство по борьбе с наркотой, которое продает наркоту, чтобы воевать с картелями, чтобы контролировать рынок, чтобы продавать наркоту, чтобы на эти деньги воевать с картелями, и так до бесконечности. Страна дураков и непуганых идиотов. А папа с мамой – это collateral casualties [11] … Но это не со мной, не со мной, – он погрозил пальцем. – Я ведь еще в «совке» был довольно крутым жиденком. А, впрочем, ты, вероятнее всего, об этом по своей тогдашней оголтелой влюбленности в Таньку и не догадывался. Не до того тебе было. Не догадывался ведь?

– Нет. Ну, почти нет…

– Вот. Вы, друзья мои, даже не представляете себе, на что может оказаться способен маленький и очень злющий мальчишка с ноутбуком. Особенно если этот мальчишка – еврей. И что такое настоящая месть – вам тоже не понять…

– Но… как?!

– Ну, видишь ли… Это случилось в те буколические времена, когда для подобной операции было достаточно юниксоидного лэптопа, сотового телефона и немного фантазии, замешанной на родном совковом нахальстве. Не спрашивай меня, откуда я узнал коды доступа, как мне это пришло в голову и прочую лабуду. Это не имеет никакого значения. Да и не интересны никому технические подробности… Разумеется, потом – довольно скоро, кстати – меня нашли и убили…

Андрей содрогнулся – так легко и непринужденно, так походя Данька, – то есть, конечно, Майзель, – выболтал-выплюнул это слово…

– Да, да, и меня тоже, – Майзель слегка подался к нему, и по вспыхнувшему на его скулах лихорадочному румянцу Андрей понял, как на самом деле непросто ему изображать непринужденность и соблюдать легкомысленный тон повествования. Что все еще полыхает у него внутри… – Только это им нисколечко не помогло. Эти кокаиновые черви слегка меня недооценили. Я успел кое-что. Я успел найти людей, которые поняли, чего я хочу. Поняли, что если я просто отдам эти деньги государству, пусть даже такому, как Америка, оно ничего не сможет с ними путного сделать. Слишком много всего… Понимаешь? Они меня прикрыли. Просто разрешили мне взять практически все… По этому соглашению мы создали внебюджетный фонд для федов [12] . Так сказать, на мелкие расходы. Не хочу утомлять тебя техническими нюансами, – об этом в другой раз, если тебе будет интересно. У меня осталось… ну, скажем, около пятидесяти миллиардов. Тогда, в середине восьмидесятых… Представляешь, что это было тогда такое?! И ты знаешь, что потом произошло?

И тогда Корабельщиков вспомнил. Вспомнил – вдруг, ярко и отчетливо, – тот, давний-давний разговор о том, сколько денег на самом деле нужно для счастья. И для чего они вообще нужны. Вспомнил горящие Данькины глаза, когда тот говорил о влиянии на окружающий мир в режиме реального времени…