Год багульника. Летняя луна - [17]

Все еще насупленный, хэур потерся щекой о ее белую ручку.

— Я не доверяю людям! Может быть, среди них и есть неплохие воины, но сердца у них гнилые: они только и делают, что грызться между собой за клочки земли и сундуки с монетами. Один вид золота лишает их разума — они готовы продать за него даже лучшего друга.

— Будь снисходителен к ним, — попросила Моав. — Их можно понять — они так мало чего умеют. Я вообще не знаю, как они живут… Не думаю, что они представляют для нас какую-либо опасность. К тому же, Рогдвэн дружен с моим отцом, а это что-нибудь да значит!

— Ладно, ладно, — сдался Сигарт, целуя ее в щеку. — Так и быть, за ужином я буду молчать как рыба — это самое большее, что я готов сделать ради тебя.

Эльфа игриво взлохматила его и без того растрепанные волосы.

— Я всегда знала, что ты — само очарование!

Она потянулась к нему, подставив губки для поцелуя. Сигарт зарычал, легонько куснул ее за остренькое ухо, затем с аппетитом припал к прохладным губам.

Закончив, наконец, целоваться, они осмотрелись вокруг. Обстановка в шатре была и впрямь королевской: матерчатые стены украшала богатая вышивка в виде переплетенных ветвей и цветов; среди них, окаймленный золотым шнуром, виднелся герб Лоргана — стоящий на задних лапах медведь в обрамлении листьев дуба. На полу в несколько слоев лежали звериные шкуры — ноги просто утопали в них. Под стенкой приютились небольшой сундук и столик для вещей, на столе стоял канделябр на пять свечей, сияющий медный таз и кувшин для умывания.

— А эти люди недурно живут, — заметил Сигарт. — Я вот только не понял, что этот круглоухий имел в виду, когда сказал, что мы должны привести себя в порядок. Это что, вывернуть жилет наизнанку? У нас ведь нет другой одежды…

— Это у тебя нет, — поправила его эльфа и, сбросив с плеча сумку, нырнула в нее чуть ли не по пояс.

Наконец, она выпрямилась — в ее руках было темно-серое платье скромного, но в то же время красивого кроя. Сигарт удивленно поднял бровь.

— А почему ты при мне никогда не надевала это?

Моав пожала плечиками.

— Я не думала, что ты обращаешь внимание на такие мелочи. Тем более что я показываюсь перед тобой в гораздо более соблазнительном наряде.

— Это в каком же? — не понял Сигарт.

— Без него.

Рассмеявшись, она чмокнула хэура в щеку и стала переодеваться.

* * *

Рогдвэн ждал их в королевском шатре. По случаю ужина посреди палатки был установлен большой низкий стол, вокруг него лежали шелковые подушки. От витающего в воздухе запаха у Сигарта аж заныло под ложечкой. На столе подрумяненным бочком лоснился жареный олень, вокруг него были разложены блестящие тушки перепелов. Выложенные на блюде спелые гроздья винограда светились матовым восковым блеском, их оттеняли нежно-розовые шары яблок и бархатистых персиков. В пламени двух десятков свечей мерцала начищенная драгоценная посуда. «И где это они столько всего откопали? — подумалось Сигарту. — Один виноград в июне чего стоит!»

Король Лоргана с улыбкой поднялся навстречу гостям.

— Проходите, проходите! Да не будут мои слова сочтены за дерзость, княжна, но еще никогда в этот шатер не ступала столь прекрасная гостья!

Моав благосклонно улыбнулась и слегка склонила подбородок. Сигарт поймал себя на мысли, что начинает все больше и больше не любить Рогдвэна. Не говоря ни слова приветствия, он сел на подушку рядом со столом. Моав опустилась по правую руку от него, молодой король расположился напротив. Он хлопнул в ладоши, и рядом с ним тут же вырос воин с кувшином в руке.

— Наша встреча заслуживает того, чтобы за нее выпить, — сказал Рогдвэн. — Вы позволите налить вам вина?

Моав кивнула, Сигарт же, наоборот, коротко покачал головой: лучше пить самое кислое вино в самом грязном трактире, чем то, что предлагает тот, кто не успел стать твоим другом. Видимо поняв его мысль, король взял из рук виночерпия кувшин, наполнил свой бокал, затем перелил половину в тот, что стоял перед хэуром, и поменял их местами. После этого он налил вина эльфе и взглянул на обоих гостей.

— За победу в Великой битве!

— За победу! — с жаром воскликнула Моав.

Все выпили, и ужин пошел своим чередом. Оленя сменили лепешки с маслом, затем на столе появились орехи и сушеные абрикосы. Виночерпий прилежно наполнял кубки. Даже Сигарт был вынужден отдать должное — вино было превосходным.

За едой эльфа жадно расспрашивала человека о новостях из Рас-Сильвана. Он отвечал охотно, в подробностях передавая слова Лагда. Хэур же большей частью молчал. На протяжении всего ужина он не переставал наблюдать за хозяином — нелюбовь к людям заставляла его подозревать подвох в каждом слове Рогдвэна.

Несмотря на столь явную неприязнь, тот обходился с ним почтительно и даже с каким-то восхищением: вероятно, Лорган полнился легендами о беспримерной доблести хэуров, и увидеть живого сына Сиэлл-Ахэль считалось невероятной удачей.

Вскоре разговор перешел на похищенные свитки. Моав рассказала Рогдвэну о своих размышлениях, тот внимательно выслушал.

— Вы совершенно правы, княжна! Моррог — единственный, кому могли понадобиться эти пергаменты: вне всяких сомнений, это дело рук гарвов. Мои разведчики успели кое-что узнать относительно их судьбы — надеюсь, это вам поможет.