Год 50-й: Расти из пепла - [43]
– Где заночуем? – обратился я к Саперу, когда мы миновали Рогожскую заставу.
– Лучше на постоялом дворе, лошадей не украдут, да и сами можем спать спокойней, хотя и там можно нарваться на неприятность, но все же владельцы постоялых дворов следят и за товаром, и буйных посетителей успокаивают. Вообще лучше у Федьки Резанного остановиться, торговцы у него в основном обитают, а грабителей и воров почти не бывает.
Вот и Калитниковская барахолка, сейчас уже вечер, и народ расходится после торгового дня, за рынком, примыкая к нему, находился постоялый двор Резанного, я понял, почему его так звали, едва взглянув в лицо.
– Доброй ночи, хозяин, пустишь на постой?
– А чем платить будете?
– С удовольствием, с вас с лошадьми фунт соли за ночь.
– А без удовольствия? Без него родимого, скока возьмешь?
– У меня свой труд всегда в удовольствие, – отбрил Федька.
Само здание постоялого двора было двухэтажным, в небольшом зале на первом этаже располагался трактир, нас отвели на второй, и по совету Сапера мы заказали еду в номер.
– Нечего светится раньше времени, – ворчал он. Что ж совет резонный, и вечер мы провели, планируя работу на следующий день. За лошадьми с товаром мы все же приглядывали, и очередность дежурства никто не отменял. Отстояв, или вернее отсидев, свое время у двери, с периодическими проверками конюшни, каждый устраивался на тюфяк набитый сеном и с чувством честно исполненного долга засыпал.
Утром я поехал в особняк к Марату, а ребята с возами остались торговать на рынке. Вчера решили не торопится сразу сбывать товар, а присмотреться к ценам, выбирать торгуясь, только необходимый товар по заранее намеченному списку.
В особняк меня не пропустили, Марат со вчерашнего дня отсутствовал, и я, передав охранникам, кто я и откуда, решил проехаться по Полису. Ворон косил глазом, объезжая развалины, когда-то бывшие огромными сооружениями. Направился я к центру, посмотреть на Провал. Интересно же, такая гигантская территория моментально провалилась во время катастрофы.
Дороги не было, имелась только узенькая тропинка, нет, наверное, где-то и лучший подъезд существовал, недаром же велись там какие-то работы. Одолев примерно пару верст, мы с Вороном очутились на краю необозримой впадины, глубину которой пожалуй трудно определить «на глаз». Неравномерной была глубина провала. На дне копошились какие-то люди, поднимая клубы цементной пыли…
– Что сынок, интересно? – спросил меня незаметно подошедший дед в овчинном кожушке, с редкой бороденкой на грязном лице.
– Так ты тута, так просто-то не стой, тут Паук хозяин. Враз за шпиона сойдешь, и определят тебя тоже вниз – ценности добывать, тоннели раскапывать, – продолжал дед, слегка прищурив хитрые глазки.
– А что, дед, они добывают?
– Э… милай, так просто и не расскажешь…
– Понял, старый, а не перекусить ли нам с тобой, кабак по близости есть?
– Вот это ты правильно, уважительно к старику, а кабак, как не быть, вон видишь на бережку у реки хибарка, там и перекусим…
– Так что, сынок, тебя интересует? – спросил старик, когда мы, усевшись за грязный стол пищевого учреждения, заказали еду и пиво.
– Интерес у меня, дед, к тому, что там Паук копает.
– Я же тебе говорил, ценности всякие ищет, ну например золото, разное оружие, материалы для строительства, очень красивые и прочные иногда встречаются, – тут дед замолчал, принимая кружку пива из рук подавальщика и какие-то обрезки мяса черного цвета в белесом соусе.
Я попробовал пиво и скривился, – лисий яд, очень кислое и подозрительно мутное. Отставив его в сторону, спрашиваю:
– Ну и куда они это все складируют?
– Да напрямки в хранилища к Пауку несут.
– Дед, а ты карту подхода к хранилищу Паука нарисовать сумеешь?
– Э нет, сынок так дело не пойдет! – погрозил пальцем смеющийся дед.
– Ну, хочешь, старый, чистую воду пить, здоровую пищу кушать? Так я тебя с собой в село, к нам возьму, будешь помогать в меру сил, а без еды мы тебя не оставим, коль поможешь мне с Пауком разобраться.
– Во как? – дед задумался.
– А может я родственник Паука, и подведу тебя прямо в его сеть?
– Нет, дед, я людей знаю, да и не похож ты на родственника, судя по одежонке, – заявил я самоуверенно.
– Ну ладно, малый, хоть ты еще и глупыш, коль доверяешь первому встречному… Повезло тебе парень, я эти хоромы каменные сам возводил. Каменщиком главным служил у Паука, пока по старости и за ненадобностью, не выбросил он меня на улицу. Дед от огорченья махнул полкружки пива за раз и слегка успокоившись, продолжал:
– Помогу я тебе, только, чур, потом – в деревню, в глушь, в Саратов.
– Какой Саратов? – не понял я.
– Да, это я так, из детства, – печально усмехнулся старик…
Марат в этот день меня так и не принял и я, договорившись о встрече с бывшим каменщиком, отправился на рынок. Торговля у компаньонов шла бойко. Последнее время подвоза соли в город не было. Возчики говорили, что опять на юге кочевники шалят, не признавая никаких договоренностей, грабят купчишек подчистую. Наверное, новый вождь у кочевников появился, или еще что случилось. Так что цена соли взлетела, и мои приятели успели распродать половину товара. Закупленный товар горой возвышался на возах, чего там только не было. Материя, мыло, глиняная посуда, мотки капроновой веревки, кожаные куртки, рубахи отличной выделки, мешки с гречкой и кукурузой. Да, лошадкам и на троих теперь работы хватит. Не проданная соль пойдет на другие цели, поэтому я велел сворачиваться на сегодня. Сапер, зашпиливая повозки брезентом, сквозь зубы прошептал:
Неизвестное излучение отбросило цивилизацию на сотни лет назад. Из миллионов выжили единицы.Цивилизации конец, но оружие в арсеналах в полном порядке. Так что есть из чего пострелять. И в кого – тоже есть. Причем не только в себе подобных – злобных мутантов на всех хватит.Законы теперь простые: хочешь выжить – стреляй первым. Хочешь кушать – паши землю. Не нравится в земле ковыряться – иди в рейдеры или в охотники.Всё в твоих руках.Теперь ты сам – хозяин своей жизни. И не только своей…
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.