Гобелен с пастушкой Катей - [2]

Однажды Вера просто не пришла домой. Не ночевала дома, не появилась ни следующим утром, ни днем, ни вечером. С собой ничего не взяла, ушла налегке. Виктор беспокоился и злился два дня, потом съездил в Шерстобитово к своей маме, где был сын Сашенька, но там, как он и догадался, Вера не появлялась.

Далее он обзвонил подруг жены — никто ничего не знал, а Катя Малышева (т. е. я) уехала со своим хмырем куда-то отдыхать. Это, по словам Веры, она раньше сообщила, до исчезновения, а он почему-то запомнил.

Тогда, набравшись храбрости, Виктор стал звонить в больницы и морги, но и там получил отрицательные известия — никаких неопознанных молодых женщин в последнее время не поступало, и Вера Согдеева ни в каких списках не упоминалась.

Нервы у Витюши сдали, он позвонил Анне Ивановне и, убедившись, что та ничего не знает, устроил скандал по моему поводу. Сюжет скандала был таков: если с Вашей дочерью ничего не случилось, то значит, она втайне от мужа махнула куда-то с этой Катькой Малышевой в черт знает какой компании.

Известно, что эта Катька (опять же я) поехала с мужиком, который вовсе не муж, небось, там и для этой дуры (для Верочки, его супруги) тоже припасли кавалера, а когда вернется — что-нибудь сочинит, Виктор не удивится.

Говорил же я (он, Витя), что нечего якшаться с этой Катькой Малышевой, разведенкой, она дуру-Верку с пути сбивает, а Вы (тетя Аня, конечно) ей и слова не окажете, а у нас сын, семья, и так далее и тому подобное.

Это объяснение, хотя бы и оскорбительное для дочери, Анну Ивановну слегка успокоило, тем тяжелее был удар, когда я позвонила и спросила, где Вера.

— Так куда же она делась, Катюша, куда делась? — в слезах спрашивала меня тетя Анечка, а у меня самой голова шла кругом и все сильнее нарастало чувство вины.

Я не могла себе простить, что меня не было в Москве в те дни. Что бы с Веркой ни случилось, что бы она ни собралась предпринять… Ах, Боже мой, была бы я на месте, то, конечно знала бы, где Верка и что с ней!

(Включая запой и бегство с гусаром. Исключая кирпич на голову, но ведь ни в больнице, ни в морге она не значилась, так что кирпич с крыши и машина из-за угла сами исключались.)

Так куда же она делась? И почему-то не поставила меня в известность…

Тетя Анечка беспомощно плакала, у меня в голове тревога гудела, как колокол, и я понимала, что сейчас необходимо звонить Виктору. Неважно, что отношения у нас вполне прохладные и даже более чем… Ничего не важно.

И вот, словно смотря со стороны сцену из фильма ужасов, я слушала, как тетя Аня говорила ему.

— Витя, Катя приехала, одна, нет, нет, Верочки с ней не было. Витя, где она?

Дальше были слезы, валерьянка, валидол, наш с Виктором бестолковый разговор, ну и я не удержалась, тоже разлилась ручьем. С Виктором мы договорились встретиться следующим утром.

Ночевать я осталась у тети Анечки, в Веркиной комнате, знакомой тысячей подробностей от мельчайшего гвоздя, до любого скрипа.

Верочка прожила здесь двадцать пять лет дозамужней жизни, сюда я в детстве и в отрочестве ездила в гости, на этом диване мы поверяли друг дружке сердечные тайны, в этом шкафу прятали первые сигареты, эти собрания сочинений — Бальзак, Стендаль, Мопассан — читали по очереди. На новую квартиру, где они жили с Виктором, Верочка своих вещей почти не брала, все осталось здесь.

Слушая, как в соседней комнате всхлипывает и не спит тетя Аня, я смотрела в потолок и никак не могла поверить, что происходящее и есть реальность.

Несколько лет назад мне случалось ночевать в Верочкиной комнате без неё. Были тяжелые нелады с мужем, своих добропорядочных и строгих родителей я стеснялась, а добрая тетя Анечка охотно пускала меня переночевать.

Ей было одиноко, Верка сидела в Буэнос-Айресе, письма от нее шли нечасто, и мы с тетей Аней всегда перед сном их читали и перечитывали.

Какое было чудесное время! Моя семейная драма и дешёвые к ней комментарии!

«Тетя Анечка, ведь мы уже не любим друг друга, зачем нам жить вместе?» — такими сентенциями я потчевала бедную тетю Аню на сон грядущий.

Подруга, вкушающая заграничную жизнь: «Малышева, ещё я тебе купила лифчик из коттона, с настоящим кружевом, в следующую зарплату куплю к нему прозрачную блузку. Приеду — найдешь себе другого мужа, гораздо лучше…» — так Верочка утешала меня из-за океана.

Последний курс института, упоительный первый год в редакции, когда выяснилась, что и я, девочка-дурочка, кое-что смыслю в деле. Правда, все-таки пришлось развестись — какая чепуха, в два счета найду себе другого мужа, гораздо лучше…

Так до сих пор и ищу, вернее, не очень-то и ищу. Вместо мужа у меня теперь Сережа — два визита в неделю, иногда уикэнд, если может вырваться, у него семья, двое детей. Насчет любви — спросите, что полегче, а он приходит, не гнать же его, вроде бы не за что…

А вот Верочка почти сразу после приезда нашла себе мужа — Виктора. Я говорила ей после, а она не спорила, что две ошибки подряд — это уже слишком.

Упаси Бог, я нисколько не завидовала, но вместо аспирантуры поехать иномашинисткой в Буэнос-Айрес — это ошибка номер один, хотя, как посмотреть, конечно.

Тетя Анечка зарабатывала у себя в детском ателье немного, квартира у них с Верочкой — полтора квадратных метра, а диссертация — куда она денется? Приедет Вера домой с деньгами, так и напишет: и кандидатскую, и докторскую. Однако вместо диссертации пришлось заняться нудными общественно-политическими переводами, потому что родился Сашка, а валюты, привезенной из Аргентины, на кооперативную квартиру не хватило.