Гобелен - [17]

– Да. Клиенты. Дела.

– Ну… Я могла бы поехать в новый дом тети Флоры во Флориде.

– Ты ведь хотела посмотреть его, правда?

– Я думала, мы поедем туда вместе зимой.

Он не любил Флориду, особенно Палм-Бич, где он чувствовал себя непрошеным гостем, несмотря на все протесты со стороны родственников и друзей Ми-ми, которые оставили Майами как «слишком еврейское место». Он признавал, что приятно проснуться после ночи в поезде и обнаружить, что ты очутился среди пальм, купающихся в лучах солнца. Но жизнь там быстро надоедала ему: гольф, коктейли и обед, и снова гольф, коктейли и обед, ну еще разве бридж через день.

– Мы поедем вместе в другой раз, – пообещал он.

– Я чувствую себя такой виноватой, – вздохнула она, умоляюще глядя на него. – Бедный Поль, из-за глупой жены, которая страдает морской болезнью и не переносит холода, ему придется ехать одному. О, я чувствую себя такой виноватой.

– Виноватой? Что ты, дорогая! – успокоил он ее.

– Поль, я тебе наговорила перед этим столько глупостей! Иногда я падаю духом, не знаю, как ты относишься к жене, которая не может дать тебе ребенка, которого ты так хочешь.

Ее молящий тон был неприятен ему.

– Ты не должна так говорить. – Он потрепал ее по щеке. – У тебя есть я, а у меня – ты, и мы вместе. Давай не будем жалеть себя. Согласна?

Она покорно улыбнулась.

– Вот так-то лучше! Это больше похоже на тебя, Мими. Вот что я скажу: ты поедешь к тете Флоре, хорошо отдохнешь на солнышке и не успеешь оглянуться, как я уже вернусь.

Он наклонился и поцеловал ее. Позже, в постели, когда Мариан уже уснула, он подумал, что в каком-то смысле это будет тоскливое путешествие. На борту нужен компаньон, чтобы погулять по палубе, подышать чистым воздухом и насладиться вкусной едой. С этой ролью неплохо бы справилась Хенни, тем более ей давно хотелось побывать в Европе, чтобы встретиться с членами Международной женской лиги, но из-за здоровья Дэна она вряд ли сможет поехать. Так что ему придется гулять по палубе одному. Однако, подумал Поль, в теперешних обстоятельствах одиночество может пойти ему на пользу.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

– Наконец я вижу американского кузена, – сказала жена Йахима Элизабет.

Она сидела, опершись подбородком о сложенные ладони, откровенно рассматривая его, несколько полноватая молодая женщина с пышными светлыми волосами, зачесанными кверху и собранными в пучок. Ее круглое привлекательное лицо заставило Поля вспомнить слово «обожаемая», хотя сам он терпеть не мог сентиментальностей.

Он прибыл в Мюнхен после полудня, и в алькове темной, в готическом стиле столовой его уже ждали кофе и множество пирожков и кексов. Сейчас они снова собрались здесь за обильно накрытым длинным столом. На обед подали овощной суп с клецками, картофель, красную капусту, солянку, репу, пикули, домашний хлеб, вино и черный вишневый пудинг. Сытная, тяжелая еда. Немцы, вспомнил Поль свое давнее наблюдение, всегда плотно едят.

– Плохо, что вы не привезли с собой жену, – заметила Элизабет.

– Мариан не очень хорошо себя чувствовала, она простудилась, а я не мог отложить поездку, – тихо сказал Поль. – Надо восстанавливать столько связей, прерванных войной.

Йахим вздохнул:

– Война разорвала много связей.

– Подумать только, что вы воевали друг с другом, – воскликнула Элизабет. – Это безумие! Вы знаете, что Йахим получил Железный крест? Он захватил десять французов. Десять бедняг, таких же, как он сам.

Йахим нежно пожурил се:

– Давайте не будем говорить об этом. Мы с Полем покончили с разговорами о войне в первые десять минут, пока ехали с вокзала. Теперь поговорим о приятном.

– Конечно, – согласилась Элизабет.

– У вас прекрасная квартира, – заметил Поль. Побывав во многих домах в Риме, Париже и других местах Европы, он знал, что увидит, как только они въехали через железные ворота во двор. Из общего холла с мраморным полом вы поднимаетесь по лестнице, покрытой красным ковром, к себе в квартиру. В этой квартире – четырнадцать комнат.

Со своего места Полю было видно за бархатными портьерами комнату, обставленную мебелью времен Французской империи; камин в гостиной был облицован дельфскими изразцами; через противоположные двери был виден музыкальный салон, в котором среди пальм и пышных папоротников стояли небольшие диваны и столики. В столовой, где они сейчас находились, каскадом свисали хрустальные подвески люстры, ярко освещавшей стол, достаточно большой, как оценил Поль, чтобы вместить две дюжины гостей.

– Квартира принадлежит родителям жены, – сказал Йахим. – Они переехали в деревню. В моем возрасте я, конечно, не смог бы позволить себе ничего подобного.

– Отец и дядя Кохен владеют тремя универмагами, но у них есть и недвижимость, – объяснила Элизабет.

– Извините меня, Элизабет, но вы еврейка? – спросил Поль.

Йахим рассмеялся:

– Я понимаю, ты считаешь ее не похожей на еврейку!

И действительно, кто сказал, что только «истинные» немцы – такие светловолосые? Если немного покопаться в истории Европы, то станет понятно, что все это бред. Римляне оставили в Англии своим потомкам темные глаза и римские носы, тевтоны в Италии – голубые глаза. Викинги оставили рыжие волосы по всей Европе от Польши до Франции. Что касается евреев через две тысячи лет после Иерусалима, то сколько связей, добровольных, а чаще насильных, создали многообразие типов?