Гнойные наркоманы - [31]

   Если кто-нибудь из них причинит вред Кипу, я, блин, убью их.

   Зак попытался понять. Как жить, избегая всех насмешек и преследований. Девочки были не просто невнимательны к нему, он был им противен, и они этого не скрывали. И вдруг он самый желанный мальчик в школе. Самый популярный. Все его хотят.

   Зак не хотел обвинять парня. Если бы обстоятельства были другими, он был бы рад за него. Но это? Зак задумался, было ли что-то в том, что говорил Кип. Что если он действительно был каким-то… монстром или кем-то еще? У него действительно не было никакого другого объяснения. Дети не просто так изрыгают наркотики со своей кожи. Независимо от того, насколько опасны некоторые экспериментальные лекарства ... побочные эффекты не могут быть такими.

   Зак попытался очистить свой разум, когда он сделал последний поворот к дому, готовясь к тому, что он может найти.

   Он пытался не замечать покалывания в груди, продолжая вдыхать запах в своей машине, пытаясь сделать вид, что он не хочет попробовать вкус жабы, как все остальные.

* * *

   У Чака не было времени вернуться и забрать Челси. Он даже не думал о ней до тех пор, пока не почувствовал его вкус. Она могла постоять сама за себя. Она была виновата в том, что осталась дома. Чак лежал на спине на чердаке у Кипа, в то время как другие дети роились вокруг Кипа, прижав рты к нему. Кормление, прихлебывание, стоны. Как свиньи, сражающиеся за соски матери.

   Чак не мог удержаться от смеха, пока другие дети боролись за толстые прыщи, жаждавшие гной, умирая от очередной порции теплого крема.

   Но в этот последний раз Чак получил глоток крови. Их было слишком много, и Чак начал отбрасывать их, напрягаясь, но Жаба посмотрел на него и покачал головой.

   «Каждый получает свою долю», - сказал Жаба.

   И Чак не хотел его расстраивать. С правой стороны Жабы, прямо под его подмышкой, было открытое пятно. Чак с этим справился, слизывал струйку крови, чтобы вытереть пятно, чтобы он мог искать больше прыщей. Но в этом конкретном месте их не было. Кожа была сухой, шелушащейся и без прыщей. Никакого плотского винограда.

   Его рот был будто бы в огне. Как будто он взял ложку сальсы из чили. Но это только на первый взгляд. Он запаниковал, плюхнулся на землю и заскреб ногтями по языку. Но боль превратилась в волны удовольствия, и когда каждая волна ударила его, обрушилась на его тело, как жидкая молния, он не мог удержаться от хихиканья.

   «Кровь…, - успел он сказать, прежде чем засмеялся. - Кровь хороша… его кровь тоже хороша…»

   Затем потолок начал двигаться, как поверхность пруда после того, как в него бросили камень.

Вращающийся вентилятор на потолке выглядел как крутящийся осьминог. Чак поднялся на ноги и упал на кровать Кипа.

   «Хорошо ... хорошо, этого достаточно»

   Чаку показалось, что он слышал, как Жаба сказала это, но не был уверен. В его ухе было шепотное ощущение, будто тысячи призраков одновременно рассказывали ему секреты. Все, что Чак мог сделать в ответ, это хихикать, подпрыгивать на кровати пытаясь достать щупальца.

   Он потерял равновесие и хлюпнулся лицом об пол. Зуб вылетел и скользнул по полу, оставляя дорожку крови. Его глаза были такими же яркими, как у фанарей, и рот все время повторял одну и ту же фразу, снова и снова.

   «Жаба моя. Жаба моя».

   «Моя, - сказал Чак, отрывая лицо от пола и поднимаясь на ноги. - Жаба - моя!»

   В комнате все будто плавали. Воздух был густым, как желе. Чаку приходилось делать каждый вдох медленно и легко, что усложняло его постоянное хихиканье.

   «Достаточно, ребята. Хорошо ... пожалуйста. Становится больно ... пожалуйста!»

   «Жаба? Это жаба ... в беде?»

   Чак посмотрел на себя и увидел, что был абсолютно голым.

   Но это не имело значения. Жаба нуждалась в нем. Другие дети отказались прекратить насыщаться им, и теперь Жаба кричала, размахивая руками и ногами, как один из тех надувных волнистых парней стоящих возле автосалона.

   Чак собирался помочь ему. Он хотел помочь ему.

   «Жаба моя ...»

   Как только он откинул с дороги достаточно других людей, используя кулаки, локти, голову и зубы, он увидел обнаженную грудь Жабы. Глубокие воронки, где раньше были прыщи, теперь были только выбоины из плоти и крови. И было так много крови. Он подскочил к телу Жабы.

    Чак прижал свой язык к коже Жабы и лизнул. Собирай столько, сколько можешь. Другие уже толкали его сзади, царапая и толкая, делая все возможное, чтобы получить свою долю.

   Тело жабы начало дрожать. Его глаза побелели.

   Чак не думал, что это хорошо, но он ничего не смог сделать, кроме как засмеяться. Некоторые из других ребят тоже сидели на полу и смеялись, и Чак подумал, что они пили кровь Жабы, как и он. Парень и девушка трахались на кровати Жабы и смотрели на Чака, как сиамские близнецы, соединенные в паху. Когда мальчик протянул руку и сжал грудь девушки, казалось, что его руки вонзились в ее грудь, а его пальцы начали торчать через ее спину.

   «Стойте! Что за хрень!»

   Чак повернулся и увидел Зака, стоящего у лестницы с широко раскрытыми глазами и открытым ртом.

    «Зак! - сказал Чак и хихикнул.- Жаба моя!»