Гностики, катары, масоны, или Запретная вера - [50]

Чтобы защититься от этих обвинений, афонские монахи выбрали из своей среды самого сведущего в теологии человека — Григория Паламу. Григорий написал две работы, опровергающие Варлаама: «Книгу святости», которая позднее была включена в «Филокалию», и «Триаду в защиту святых исихастов». Обе почитаются как ключевые тексты православного мистицизма.

Этот диспут быстро приобрел глобальный масштаб, поскольку церковь и государство в Византийской империи тесно взаимодействовали. Григорий и Варлаам провели публичные дебаты в 1341 году, в результате Григорий вышел победителем в основном благодаря тому, что он искусно провел разграничительную линию между сущностью Бога и энергиями Бога: мистик может обретать опыт лишь последних, — таким образом, продолжает сохраняться строгое разделение между Создателем и созданием.

Потерпевший поражение Варлаам вернулся в Италию, где он обратился в католичество; из его дальнейшей жизни нам известен лишь факт его преподавания греческого языка поэту Петрарке. Это не означало конец всей борьбы — место Варлаама занял один болгарин по имени Акиндин, а Григорий Палама спустя некоторое время был отлучен от церкви и в 1343 году был посажен в тюрьму. Однако в итоге исихастская точка зрения одержала верх. В 1347 году Григория освободили, и обвинения в ереси отпали. С 1351 года его идеи входят составной частью в теологическую систему православной церкви.

Стоит упомянуть еще один аспект этой полемики, поскольку он касается центральной темы гностического наследия. «Триалы» Григория Паламы — это защита не только исихастской теологии, но и исихастской практики. Исихастские монахи практикуют методику, именуемую молитвой сердца, также известную как Иисусова молитва. Она заключается в постоянном повторении одной молитвы в соответствии с предписанием Павла: «Непрестанно молитесь» (1 Фес 5:17). Самая ранняя версия этой молитвы — ее приводит Иоанн Кассиан — взята из Псалтири (Пс 69:2): «Поспеши, Боже, избавить меня, поспеши, Господи, на помощь мне». Более поздняя версия, наиболее известная, звучит следующим образом: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго».

По сути, молящийся повторяет эту молитву непрестанно — для него это род медитации — до тех пор, пока она не начнет укореняться в биении его сердца; отсюда ее название. Исихасты и качестве вспомогательных средств использовали определенные техники ритмического дыхания. Их оппоненты утверждали, что все это было равнозначным «введению в себя божественной благодати через ноздри». Более того, укоренение молитвы в сердце шло вразрез с сущностью духовного пути, которая заключалась в том, чтобы освободить нус, сознание, от тела. Григорий пишет: «Эти люди, по сути, говорят, что мы не правы, когда мы хотим заключить наш нус в нашем теле. По их словам, вместо этого мы должны выбросить его из нашего тела. Они сурово критикуют некоторых из наших приверженцев и пишут тексты, направленные против них, под тем предлогом, что наши люди побуждают начинающих заглянуть в себя и ввести свой нус в свое существо посредством дыхательных практик».

Как указывается в «Триадах», исихазм заключается в освобождении нуса от страстей и обращения его к Богу. Очищенный таким образом, он возвращается назад в тело, чтобы стать хозяином дома, то есть человеческого естества. Григорий описывает этот процесс следующим образом:

«Вот так мы восстаем против этого «закона греха». Мы исключаем его из нашего тела, и вместо него мы вводим наблюдение посредством нуса, и через это каждую подответную силу души и каждый подответный член тела мы определяем под начало нуса.

Для чувств мы определяем объект и пределы их функционирования. Эта работа закона называется «самообладание».

Для страстной стороны души мы формируем наилучшее состояние, которое носит название «любовь».

Мы также совершенствуем рациональную часть, устраняя все, что мешает мыслям обратиться к Богу. Эта часть закона именуется “бдительностью”».

Аргументы Григория обнаруживают свое коренное отличие от гностического умонастроения, которое, как мы видели, делает акцент на освобождении сознания от тела. Исихазм не подразумевает освобождение нуса от тела как такового, «поскольку тело не есть зло»; скорее, он нацелен на освобождение нуса от страстей. Очищенный и освобожденный таким образом, нус способен управлять душой и телом и освящать их. Как указывает Григорий, такие взгляды соразмерны православному учению, которое всегда подчеркивало, что сам Христос доказал исключительную святость плоти путем своего воплощения в человеческом теле. Гностики, напротив, отрицали святость тела. Они также обнаруживали тенденцию отрицать воплощение Христа посредством таких доктрин, как докетизм.

При всем при этом эмоциональная сила значительной части православных и католических мистических учений, которые подчеркивают оскверненный характер плоти и необходимость отделить сознание от мира, зачастую представляется более соположенной представлениям гностиков, чем взглядам Григория Паламы. Представляется парадоксальным тот факт, что псевдогностическая точка зрения — радикальный отказ увязывать тело с духом — была воспринята Варлаамом, защитником схоластической философии, в итоге обратившимся в католичество, при том что в это самое время католическая церковь преследовала катаров на Западе за то, что они разделяли схожие взгляды. Но ведь история религии и вообще часто обнаруживает противоречивые тенденции — даже в рамках одного установления.