Гностики, катары, масоны, или Запретная вера - [39]
Это заставляет задуматься, представляют ли собой спасение, как оно традиционно понимается, и гносис одно и то же. Судя по вышесказанному, очевидно, нет. Спасение обычно понимается как данное Богом обетование помощи в момент наступления смерти человека: душа будет спасена от попадания в нежелательные измерения реальности, то есть от ада. Помощь будет естественным образом предоставлена, если о ней попросить. Гносис — это состояние когнитивного пробуждения, его удостаивается очень небольшое число людей (в основном потому, что очень немногие люди его ищут). Спасение — это цель внешнего христианства; гносис — это цель внутреннего круга. Если использовать средства библейского символизма, то спасение символически представляется водным крещением Иоанна Крестителя; гносис же представляется Христовым крещением в духе.
Обозначенное таким образом различие достаточно очевидно, но понимали его далеко не всегда. Возможно, даже на самом раннем этапе христианства люди его не осознавали. Вероятно, это была основная причина разногласий между гностиками и протоортодоксальными христианами в первом и втором веках нашей эры. Гностики во главу угла ставили внутреннее озарение; освобождение в час смерти могло казаться им отклонением от подлинной цели духовных поисков. Для протокатоликов же эта забота о гносисе виделась опасным уклонением от того, что они считали единственным важным моментом. Тысячу лет спустя эти противоречия (или взаимное непонимание) продолжали присутствовать. Католики считали катаров опасными еретиками с их акцентируемым консоламентумом — очевидно, бессмысленным, поскольку таинства церкви являли собой все необходимое и достаточное для спасения. Катары же говорили своим последователям, что одного лишь крещения водой недостаточно для подлинного пробуждения.
Еще одним феноменом, ассоциирующимся с катарами, стала l’amour courtois, или куртуазная любовь, прославленная в поэзии трубадуров, средневековых провансальских поэтов, посвящавших свои стихи любовной теме. Эта ассоциация может показаться странной. Не вполне ясно, что могло быть общего у этой версии романтической любви и катаризма, который был настолько непреклонен в своем презрении к мирским вещам. В своей классической работе «Любовь в Западном мире» Дени де Ружмон пишет по этому поводу так:
«С одной стороны, катарская ересь и феномен куртуазной любви развились одновременно в двенадцатом веке, также они совпали и пространственно, обнаружившись на юге Франции. Можно предположить [sic] эти два течения совершенно никак не были связаны друг с другом? Не войти им друг с другом ни в какие отношения — было бы самым странно! Но с другой стороны, если мерить иной мерой, то какая может обнаруживаться связь между мрачными катарами, чьи аскетические установления заставляли их избегать всяческих контактов с противоположным полом, и яркими трубадурами, всегда радостными, готовыми к любому безумству, обращавшими любовь, весну, рассвет, цветущие сады и образ Дамы в песню?»
Словосочетание куртуазная любовь должно заставить нас предположить, что оно возникло в аристократических дворах той эпохи [10]. Но слово «court» (cour по-французски; прилагательное от него — courtois) может указывать не на двор короля, а на имевшие место в двенадцатом веке «суды любви», которые издавали установления и выносили решения по «сердечным вопросам». Председательствовали на них высокородные дамы. Элеонора Аквитанская, жена французского короля Людовика VII, а позднее английского короля Генриха II, возглавляла подобный суд. Один такой суд был под началом графини Шампанской. В 1174 году он издал замечательное постановление:
«Мы заявляем и утверждаем., что любовь не может распространять свои права на двух женатых людей. Ведь настоящие влюбленные предоставляют все друг другу обоюдно и свободно, их не понуждают к тому никакие мотивы необходимости, тогда как муж и жена связаны своим долгом подчинять свои воли друг другу и ни в чем друг другу не отказывать.
Да пребудет это судебное решение, вынесенное с великой осторожностью и после совета со многими другими дамами, для вас неизменной и неколебимой истиной».
Эрменгарда, виконтесса Нарбоннская, высказала следующее мнение: «Чувства, существующие у женатой пары, и подлинная любовь, разделяемая любовниками, по своей природе совершенно отличны друг от друга, и источники их коренятся в совершенно разных движениях [души]».
Итак, мы знаем две вещи о куртуазной любви: женщины заложили ее установления, и она не имела ничего общего с браком. По сути, она исключала брак. Третье условие — столь же важное: любовники не должны были иметь сексуальных отношений.
Нельзя сказать, что куртуазная любовь была всегда совершенно свободна от чувственности. В своей классической форме она подразумевала постепенное нарастание интимности, начинавшейся со взгляда, затем следовал переход к беседе с возлюбленной, потом касание ее руки, затем поцелуй. В конце она могла дойти до assais, или «испытания», которое нельзя было назвать вполне целомудренным. Влюбленный мог видеть свою даму обнаженной, обнимать ее и ласкать — такой контакт мог привести к оргазму обоих партнеров. Но настоящее проникновение не допускалось. (Вне всякого сомнения, это правило нарушалось не раз, как это вообще зачастую бывает с правилами.)
Очередная книга серии «Мистические культы Средневековья и Ренессанса» под редакцией Владимира Ткаченко-Гильдебрандта, начиная рассказ о тайнах Восточного Ордена, перебрасывает мостик из XIV столетия в Новое время. Перед нами замечательная положительная мистификация, принадлежащая перу выдающегося созидателя Суверенного военного ордена Иерусалимского Храма, врача, филантропа и истинно верующего христианина Бернара-Раймона Фабре-Палапра, которая, разумеется, приведет к катарсису всякого человека, кто ее прочитает.
В основу книги легли лекции, прочитанные автором в ряде учебных заведений. Автор считает, что без канонического права Древней Церкви («начала начал»)говорить о любой традиции в каноническом праве бессмысленно. Западная и Восточная традиции имеют общее каноническое ядро – право Древней Церкви. Российскому читателю, интересующемуся данной проблематикой, более знакомы фундаментальные исследования церковного права Русской Православной Церкви, но наследие Западного церковного права продолжает оставаться для России terra incognita.
В книге рассказывается о миссионерских трудах и мученической кончине святого Бонифация (672—754) – одного из выдающихся миссионеров Западной Церкви эпохи раннего Средневековья. Деятельность этого святого во многом определила облик средневековой Европы. На русском языке публикуются уникальные памятники церковной литературы VIII века – житие святого Бонифация, а также фрагменты его переписки. 2-е издание.
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.