Гностики, катары, масоны, или Запретная вера - [19]

В любом случае древние источники заставляют предположить, что имела место примерно такая ситуация: в Египте существовала эзотерическая доктрина, подразумевавшая реинкарнацию, бессмертие души и нисхождение души в материю как форму закрепощения. Эта доктрина не была представлена в письменной форме, она проповедовалась устно, и, возможно, именно таким путем Пифагор и узнал о ней. Он принес эти представления в Грецию в шестом веке до нашей эры — как раз в тот период, когда только еще рождавшаяся философская дисциплина нуждалась в подпитке идеями. Идеи Пифагора оказали влияние на Платона (вспомните, что Фичино упоминает и Пифагора, и Платона как часть aurea catena, или «золотой цепи»). В последующие века эти идеи осуществят рециркуляцию от греков — назад к египтянам, с тем чтобы образовать своего рода общую эзотерическую валюту в мире Восточного Средиземноморья. В Египте они обрели окончательный расцвет в герметических учениях, в свою очередь, обогативших своей мудростью христианство, особенно в его эзотерических и гностических формах.

Прививка христианства

Каким же образом все эти идеи повлияли на христианство? Отчасти через гностицизм, чье сродство с герметическими учениями уже представляется достаточно очевидным. Но эти идеи проникли также в ортодоксальное христианство, в основном благодаря двум великим Отцам Церкви, которые отвергали гностицизм, но восприняли гносис наряду со многими эзотерическими доктринами.

Первой из этих фигур был Климент Александрийский. Так же как и о большинстве Отцов Церкви этого периода, мы располагаем о нем сведениями лишь самого общего плана. Он родился примерно в 150 году нашей эры, вероятно, в Афинах, хотя провел большую часть своей жизни в Александрии. Отдельные намеки в его работах указывают на то, что он мог быть посвященным в языческих культах-мистериях, о которых он, оказывается, на удивление хорошо осведомлен. В поисках духовного знания Климент пользовался рядом источников. Он упоминает шестерых «благословенных и достопамятных людей», которых он не называет, — по его словам, они говорили «ясными, живыми словами». Последнего в этом списке, «первого по силе», обычно идентифицируют с Пантеном, главой школы катехизиса в Александрии. Климент принял христианство и после Пантена стал главой школы. Он, очевидно, покинул Александрию в 202 году нашей эры во время преследований со стороны римского императора Септимия Севера. Последний раз о нем упоминается в 211 году нашей эры, когда он берется передать письмо от Александра, впоследствии епископа Иерусалимского, обращенное к Антиохийской церкви. Смерть Климента обычно датируют приблизительно 215 годом нашей эры.

Климент — автор ряда сохранившихся работ, в частности «Наставника», руководства, касающегося повседневной жизни христиан; труда «Кто тот богатый человек, который будет спасен?» — короткого трактата, уверяющего обращенных зажиточных людей в том, что критика богатых со стороны Христа не означала необходимости отказываться от своих состояний; и компендиума «Строматос» (что означает «лоскутное покрывало», т. е. «всего понемногу»), где очень детально показывается связь гносиса с христианской верой.

Одна из наиболее интересных недавних находок, связанных с изучением Нового Завета, — ранее неизвестный фрагмент письма, приписываемого Клименту. Исследователь Мортон Смит обнаружил его в 1958 году в Маар-Сабе, православном монастыре вблизи Иерусалима. В этом письме Климент утверждает, что евангелист Марк после создания знаменитой версии своего Евангелия в Риме написал «более духовное Евангелие для тех, кто более совершенен в познаниях». Об этом «более духовном Евангелии», по словам Климента, хранившемся в церкви в Александрии вплоть до начала периода его жизни, нам из других источников ничего не известно. Оно отличалось от известной версии Евангелия от Марка, содержа дополнительные истории о деяниях Иисуса, а также «отдельные высказывания… интерпретация которых… должна была привести слушателей в самое сокровенное святилище той истины, что скрыта за семью [покровами]». (Семь «покровов» могут иметь то же значение, что и семь «бесов» и семь «правителей», о которых я уже упоминал.) В письме Климента цитируется несколько строчек из этого Евангелия, в том числе приводится история об одном юноше, которого Иисус вернул к жизни, подобно тому, как это было с Лазарем. Подняв его из мертвых, «Иисус открыл ему тайну Царства Божия». Смит проанализировал его письмо и обнаружил достаточное стилистическое сходство с другими писаниями Климента, чтобы с серьезностью рассматривать вопрос о его аутентичности.

Наиболее интригующими, возможно, являются слова Климента о том, что «священное учение Господа» не было раскрыто в известных версиях Евангелия; оно было оставлено для посвященных. Климент добавляет, что доктрины безнравственной гностической секты, известной под названием карпократиане, явились результатом неправильного понимания тайного текста Марка.

Я не имею здесь возможности исследовать все моменты, связанные с этим интригующим фрагментом. Но в главе 1 я указал на тот почти всеми признанный факт, что оригинальное окончание текста Марка, где говорится о событиях после воскрешения, был утерян. Следует также отметить, что ученых давно уже поражала крайняя отрывистость повествования Марка в плане его переходов от одной истории или сцены к другой. Эти факты могут указывать противоположный смысл реальной ситуации в отличие от описанной Климентом: возможно, Марк сначала написал текст, включавший в себя значительное число тайных учений, но позже он был отредактирован самим Марком либо кем-то еще для общего пользования. В любом случае это может послужить объяснением лакун в тексте и отрывистости повествования. Какие бы заключения мы ни решили вывести из этого фрагментарного письма, следует сказать, что более известные работы Климента открывают нам человека огромной учености и миротворческих наклонностей. Хотя Климент и выказывал презрение наиболее сомнительным элементам греческой религии — ее оргиастическим ритуалам и недостойному поведению богов, — он восхищался греческой философией и предпринимал попытки интегрировать ее в нарождающееся ортодоксальное христианство. Его писания полны цитат — не только из Библии и известных языческих авторов, таких как Гомер и Платон, но и из многих других, фрагменты которых дошли до нас только потому, что Климент цитировал их в том или ином месте. И хотя Климент и находит острые слова для гностиков, он предоставляет гносису место в своей теологической системе и доказывает его совместимость с сущностью христианской веры.