Гностицизм - [11]
Глава 3. Творческий взгляд на сотворение: пересмотр Книги Бытия
Несколько лет назад Элейн Х. Пейджелс, ученый, которая больше других сделала для пробуждения общественного интереса к гностицизму, очутилась в столице Судана для проведения дискуссии с министром иностранных дел этой страны. Этот выдающийся человек, член племени Динка, рассказал ей о том, как миф творения его народа оказал большое влияние на многие аспекты их социальной и культурной жизни. Вскоре после этого Пейджелс просматривала экземпляр журнала «Таймс», содержащего несколько писем в редакцию, оспаривающих размещенную ранее статью об изменении социальных нравов Америки. К её удивлению, многие из этих писем ссылались на историю Адама и Евы, чтобы аргументировать желанную точку зрения. Письма последовательно оправдывали мораль и этику наших дней, ссылаясь на историю сотворения, записанную в Книге Бытия. Не только Динка, но также и американцы по-прежнему зависят от их мифа сотворения. Пейджелс осознала, что американцы и племя Динка не так уж отличаются. Миф сотворения до сих пор жизненно важен и актуален даже сегодня как для тех, так и для других.
Большинство людей на Западе предполагают, что западная культура имеет лишь один миф сотворения: только первые три главы Бытия. Немногие, похоже, понимают, что существует альтернатива – гностический миф сотворения. Этот миф может удивить нас, как оригинальный и поразительный, но он предлагает взгляд на творение и на наши жизни, который стоит рассмотреть.
Уильям Блейк, гностический поэт начала девятнадцатого века, писал: «Оба читаем Библию день и ночь, но ты читаешь черное там, где я читаю белое». Подобные слова могли быть произнесены ранними гностиками про их противников в рядах иудаизма и христианства. Не-гностический, или ортодоксальный, взгляд раннего христианства видел в Библии (особенно в Бытии), историю о морали. Адам и Ева были историческими персонажами, чье трагическое преступление привело к Падению, после которого человечество стало усваивать важные моральные уроки. Одним из следствий такого прочтения Бытия был двойственный, и даже хуже, чем двойственный, статус женщины, которая расценивалась в качестве одного из сообщников непослушания в Раю. Тертуллиан, один из отцов Церкви, презирающий гностиков, так писал группе христианских женщин:
«Ты есть ворота для дьявола… Ты та, которая склонила того, на кого дьявол не смел напасть… Знаете ли вы, что все вы Евы? Наказание Божье на ваш пол продолжает оставаться и в эти времена; вина, несомненно, тоже» (Dе Cultu Feminarum 1,12).
Гностические христиане, чьё наследие священной литературы мы находим в великолепной библиотеке Наг-Хаммади, читали Бытие не как моральную историю, а как миф с определенным значением. Они считали Адама и Еву не историческими фигурами, а представителями двух внутрипсихических принципов, присутствующих в любом человеке. Адам был драматическим воплощением психе, или «души»: «умо-эмоционального» комплекса, где возникают мысли и чувства. Ева же была iotpneuma, или «дух», представляющей высшее, трансцендентное сознание.
Существует два библейских мнения о сотворении первой женщины. Одно говорит нам, что Ева создана из ребра Адама (Бытие, 2.21). Другое же утверждает, что Бог создал первую человеческую пару, мужчину и женщину, по образу Своему (Бытие, 1.26-27). Второе предполагает, что сам Бог обладал двойной природой, сочетая мужские и женские характеристики. Гностики в целом одобрили эту версию и разработали различные её интерпретации. Она соответствует равенству женщины, тогда как версия ребра Адама ставит её в подчиненное мужчине положение.
Древним гностикам обычный образ Евы не внушает доверия. Этот образ представляет её как ту, которая была введена в заблуждение злобным Змеем, и ту, которая посредством своего женского соблазнительного очарования убедила Адама ослушаться Бога. По их же мнению, Ева не была доверчивой тупицей, казавшейся убедительной искусительницей, а скорее была мудрой женщиной, дочерью Софии, небесной Мудрости. В этом смысле она та, кто разбудил спящего Адама. Таким образом, в Апокрифе Иоанна, Ева говорит:
«И я вошла в середину их темницы, это темница тела, и я сказала: “Тот, кто слышит, да восстанет он ото сна тяжелого”. И он [Адам] заплакал, и он пролил слезы. Тяжелые слезы отер он с себя и сказал: “Кто тот, который называет имя мое и откуда эта надежда пришла ко мне, когда я в оковах темницы?” И я сказала: “Я Пронойа света чистого. Я мысль девственного Духа, который поднял тебя до места почитаемого. Восстань и вспомни, ибо ты тот, который услышал, и следуй своему корню, который есть я, милосердие, и укрепи себя перед ангелами бедности и демонами хаоса и всеми, кто опутал тебя, и стань, оберегаясь от сна тяжелого и заграждения внутри преисподней”».
В другом писании, «О Происхождении Мира», Ева представлена как дочь и в особенности посланник божественной Софии. Именно в статусе посланца она приходит, чтобы наставить Адама и пробудить его от сна бессознательного. В большинстве гностических писаний Ева фигурирует как наставница Адама. Выводы из этих текстов, очевидно, отличаются от учения Отцов Церкви, таких как Тертуллиан: мужчина обязан женщине за приведение к жизни и сознанию. Остается только воображать, как бы мог измениться западный взгляд на женщину, если бы гностический подход стал широко распространенным.
Автор пишет письмо-предвидение себе 75-летнему... Афористичная циничная лирика. Плюс несколько новых философских цитат, отдельным параграфом.«...Предают друзья, в ста случаях из ста. Враги не запрограммированы на предательство, потому что они — враги» (с).
В этой книге, отличающейся прямотой и ясностью изложения, рассматривается применение уголовного права для обеспечения соблюдения моральных норм, в особенности в сфере сексуальной морали. Эта тема вызывает интерес правоведов и философов права с публикации доклада комиссии Вулфендена в 1957 г. Настоящая книга представляет собой полемику с британскими правоведами Джеймсом Фитцджеймсом Стивеном и Патриком Девлином, выступившими с критикой тезиса Джона Стюарта Милля, что «единственная цель, ради которой сила может быть правомерно применена к любому члену цивилизованного общества против его воли, – это предотвращение вреда другим».
Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.
Рене Декарт – выдающийся математик, физик и физиолог. До сих пор мы используем созданную им математическую символику, а его система координат отражает интуитивное представление человека эпохи Нового времени о бесконечном пространстве. Но прежде всего Декарт – философ, предложивший метод радикального сомнения для решения вопроса о познании мира. В «Правилах для руководства ума» он пытается доказать, что результатом любого научного занятия является особое направление ума, и указывает способ достижения истинного знания.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Исследуется проблема сложности в контексте разработки принципов моделирования динамических систем. Применяется авторский метод двойной рефлексии. Дается современная характеристика вероятностных и статистических систем. Определяются общеметодологические основания неодетерминизма. Раскрывается его связь с решением задач общей теории систем. Эксплицируется историко-научный контекст разработки проблемы сложности.