Гномон - [62]
Похоже, я – женщина в мире камня и глины, обладающая даром ковать металлические мечи.
Сегодня я собиралась убраться в доме и запечь на медленном огне утку. Почти каждую неделю ко мне приходят местные ребятишки, хоть я их и не зову, чтобы послушать пересказы историй из моей библиотеки. И я им рассказываю, прячу в повествования о приключениях столько полезных познаний, сколько могу. На этот раз я хотела скрепить договор печатью, чтобы они приходили регулярно. Кусочки горячей утки в теплом хлебе должны были облегчить мне задачу. А теперь она испортится – хотя, наверное, если я справлюсь, смогу просто взмахнуть рукой и сотворить утку из чистого воздуха, пусть это и нечестно. Христу, по крайней мере, хватило воспитания просто преумножить хлебы и рыб, а не сотворять их из ничего. Видимо, придется поговорить с уткой и сделать ее опять свежей. Только бы не перестараться, а то она воскреснет.
А если я съем утку, переварю ее, а потом верну к жизни? Стану голодной, будто ничего не ела? А если нет, то почему?
Нет, я для этого не гожусь. Мне хочется задавать вопросы, от которых рассыплется мир. Меня терзает искушение слегка изменить рецепт смеси – теперь я куда больше знаю о трансмутации и непротиворечивости, чем когда его писала. Сегодня я могу сделать его намного лучше. Итак: нужно ли это? Но тут противоречие. Чертог именно такой, каким я его описала. Он существует в том, ушедшем мгновении, и настоящее должно поклониться прошлому, как иначе? Нельзя с ним играть, подстраивать под свою теперешнюю личность. Нужно нести свою жизнь такой, какой она была тогда, а не такой, какой я ее теперь воображаю.
Только я буду стоять в Чертоге Исиды и сделаю Алкагест, и все времена сольются в одно, и я не стану покоряться прошлому. Я воскрешу из мертвых своего сына.
Так, ради Бога, Афинаида, берись за дело. Благословить квадранты. Обойти комнату орфическим способом, который установил Пифагор: шаг, поворот, наискосок; перейти в другой край и повторить, пока не охватишь все углы. Ритуальное очищение временами чувствуется почти физически. Нет и следа джинна, глухого гудения улья, но он отступил недалеко.
Да катись ко всем чертям, самодовольный кровожадный дух.
Поименовать ветра; вознести благодарность за воду, кровь и жизнь; поклониться богине – и давайте без глупостей по поводу того, что она дева. Исида – мать куда в более традиционном смысле и от секса нос не морщит. Поклониться так, как кланяются женщины, не как напыщенные мужчины, которые растягиваются на полу, чтобы скрыть неискренность: просто вежливый поклон хозяйке дома.
Хозяйке всех домов.
Пять раз позвонить в колокол. Приготовить возлияние и выпить во имя нее. Пригласить ее в свой рот, чтобы попробовать вино. Богиня – часть тебя, часть каждого из нас.
Приветствовать кардинальные изображения, одно за другим, последний – восток. (Я смотрю в глаза собственному портрету. В этот миг я жду потрясения, узнавания, но ничего не происходит. Дальше.)
А теперь – настоящая алхимия. Измельченное золото – знак солнца. Серебро – луна. Толченый жемчуг – знак моря. Вулканический камень – земля и огонь. Слезы – душа. (Понятия не имею, чьи это слезы. Думаю, детские. Аккуратно собрали и запечатали сосуд воском. В основном тексте я не дала точных указаний, но затем, в примечании, предположила, что невинные слезы подойдут лучше всего. Наверное, я просто хотела максимально затруднить процесс сбора материалов, но с тех пор иногда гадала, скольких вполне счастливых детей заставили плакать бородатые ублюдки со своими поисками Святой Истины. Вот еще пригоршня малых бед, за которые я в ответе.) Разогреть над жаровней. Смешать. Металл не расплавлять: мы тут не украшения делаем. Это магия. Трансформация не химическая, она попросту невозможна. Тут требуется уважение к своей дисциплине: искусству невозможного.
Ладно, почти готово. Пахнет ламповым маслом, а не цветами и лесом, как я предсказывала в Свитке. И никакого претворяющего присутствия божества не ощущаю. Мои ноги твердо стоят на полу.
Помните, я говорила, что с Алкагестом есть одно затруднение? Что его невозможно ни в чем хранить? И что я эту проблему решила в Свитке, и что решение стало одним из главных преимуществ, позволивших его продать на рынке чепухи, который гордо именуется академической ученостью? Вот и расплата. Мы достигли ключевой точки, и теперь мне пора опозориться. Хорошо, что никто больше не видит, не станет свидетелем моего неизбежного поражения. Только я и богиня, разумеется. И кардиналы.
В магии орфиков есть доктрина о взаимном влечении душ. Согласно ей, некоторым людям предначертано сойтись – к счастью или к несчастью, – потому что их душам нужно найти друг друга. Миг встречи изменит природу мира – к добру или к худу, – и долг мудрых и посвященных опознавать такие мгновения и готовить участников, чтобы весы жизни кренились к благу, а земля мало-помалу стала райским садом. Для орфиков это влечение – естественная сила, а не метафора: она приближает разорванные части друг к другу, как река неизбежно стремится к морю. Воссоединение разъединенных обломков не остановить. Душа Адеодата разорвана на пять частей, так сказал мне во сне демон. Возможно, они стремятся воссоединиться. Возможно, я делаю именно то, что должна, и этот лживый Чертог родился из необходимости претворить целое.
Гонзо Любич и его лучший друг неразлучны с рождения. Они вместе выросли, вместе изучали кун-фу, вместе учились, а потом отправились на войну, которая привела к концу света, самому страшному и необычному апокалипсису, который не ожидал никто. Теперь, когда мир лежит в руинах, а над пустошами клубятся странные черные облака, из которых могут появиться настоящие монстры, цивилизованная и упорядоченная жизнь теплится лишь вокруг Джоргмундской Трубы. И именно ее отправляются чинить друзья вместе со своим отрядом.
Герой романа Жерара Клейна странствует во времени, стремясь предотвратить кровопролитнейшую войну в прошлом Галактики.Современный английский фантаст Филип Хай рассказывает о тоталитарном обществе будущего.Роман американского писателя Фрэнка Ридли, переведенный и впервые опубликованный в 20-е годы, переносит читателя на Марс.Содержание:Жерар Клейн. БОГИ ВОЙНЫ (перевод с французского И.Невструева)Филип Хай. ЗАПРЕЩЕННАЯ РЕАЛЬНОСТЬ (перевод с английского X.Иванова)Фрэнк Ридли. ЗЕЛЕНАЯ МАШИНА (перевод с английского Е.Бируковой и Е.Толкачева)Художники: П.Засухин, С.Шабанов.
Фантастический сюжет повести, действие которой переносится с Земли в рай, используется автором, чтобы высмеять неприглядные стороны американской действительности, привлечь внимание читателя к опасным политическим тенденциям в США, разоблачить агрессивность американского империализма.
Это восьмой по счету сборник «Русских инородных сказок», то есть коротких текстов начинающих и уже хорошо известных читателям русскоязычных авторов, проживающих в разных городах и странах нашей небольшом, зато обитаемой планеты.
Шорт-лист конкурса "Наше дело — правое", заход с темой "Нелишние люди". Опубликован в журнале "Шалтай-Болтай", N2, 2009 и в журнале "Сибирские огни " N6, 2010.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Короткие интервью с подонками» – это столь же непредсказуемая, парадоксальная, сложная книга, как и «Бесконечная шутка». Книга, написанная вопреки всем правилам и канонам, раздвигающая границы возможностей художественной литературы. Это сочетание черного юмора, пронзительной исповедальности с абсурдностью, странностью и мрачностью. Отваживаясь заглянуть туда, где гротеск и повседневность сплетаются в единое целое, эти необычные, шокирующие и откровенные тексты погружают читателя в одновременно узнаваемый и совершенно чуждый мир, позволяют посмотреть на окружающую реальность под новым, неожиданным углом и снова подтверждают то, что Дэвид Фостер Уоллес был одним из самых значимых американских писателей своего времени. Содержит нецензурную брань.
Когда из дома призрения Шейкер-Хайтс при загадочных обстоятельствах исчезают двадцать шесть пожилых пациентов, Линор Бидсман еще не знает, что это первое событие в целой череде невероятных и странных происшествий, которые вскоре потрясут ее жизнь. Среди пропавших была ее прабабушка, некогда знавшая философа Людвига Витгенштейна и всю жизнь пытавшаяся донести до правнучки одну непростую истину: ее мир нереален. Но поиски родственницы – лишь одна из проблем. Психотерапевт Линор с каждым сеансом ведет себя все более пугающе, ее попугай неожиданно обретает дар невероятной говорливости, а вскоре и телевизионную славу, местный магнат вознамерился поглотить весь мир, на работе творится на стоящий бардак, а отношения с боссом, кажется, зашли в тупик.
Нортгемптон, Великобритания. Этот древний город некогда был столицей саксонских королей, подле него прошла последняя битва в Войне Алой и Белой розы, и здесь идет настоящая битва между жизнью и смертью, между временем и людьми. И на фоне этого неравного сражения разворачивается история семьи Верналлов, безумцев и святых, с которыми когда-то говорило небо. На этих страницах можно встретить древних демонов и ангелов с золотой кровью. Странники, проститутки и призраки ходят бок о бок с Оливером Кромвелем, Сэмюэлем Беккетом, Лючией Джойс, дочерью Джеймса Джойса, Буффало Биллом и многими другими реальными и вымышленными персонажами.
В недалеком будущем пациенты реабилитационной клиники Эннет-Хаус и студенты Энфилдской теннисной академии, а также правительственные агенты и члены террористической ячейки ищут мастер-копию «Бесконечной шутки», фильма, который, по слухам, настолько опасен, что любой, кто его посмотрит, умирает от блаженства. Одна из величайших книг XX века, стоящая наравне с «Улиссом» Джеймса Джойса и «Радугой тяготения» Томаса Пинчона, «Бесконечная шутка» – это одновременно черная комедия и философский роман идей, текст, который обновляет само представление о том, на что способен жанр романа.