Гном - [21]

Прошлое смотрело на него и карьерными улыбками его — еще маленького не по росту, а по возрасту — с родителями, и его — с букетом в руках, впервые переступавшего школьный порог, и двумя счастливыми, нелепыми рядом друг с другом, лицами молодых людей — его и Димы — в день получения диплома колледжа. С грустью и мельком подумав, что фотографии с родителями заканчиваются временем, когда он стал для них карликом, Сергей, глядя на себя, рядом с единственным в его жизни с другом, полностью растворился в том дне и долгих днях ожидания Димы в его, уже московской, жизни.

Как и предполагал, Дима не выдержал и месяца жизни в стиле люкс с матерью и ее мужем, а они — его, и прилетел в Ленинград, откуда первые три недели звонил Сергею каждый день, пытался поменять квартиру на Москву, потом стал звонить реже и реже — встретив какую-то девушку, объяснял другу, что та не хочет жить в Москве, а без нее ему — не жизнь. Сергей решил не беспокоить друга своими звонками, когда понял, что так и должно было случиться — Дима нормальный человек и, рано или поздно, жизнь выкинула бы Сергея из его судьбы, просто потому, что места в чужой жизни ему нет.

Собирая в памяти все разочарования и удары своей жизни в одну, похожую на плачущую реку, картину, Сергей открыл одну из тетрадей. В них не было ничего особенного — будучи ребенком с амбициями и развитым тогда не по годам, он записывал в них жизнь дипмиссии — какой он видел всех ее участников, детей и взрослых, но, начав читать, он уже не мог оторваться, настолько другими были его мысли и чувства в то время — не только по причине возраста, было во всем написанном что-то, что в душе Сергея зашевелило маленький странный росток надежды. Он еще не понимал ни связи этого чувства с тетрадками, ни на что он внезапно стал надеяться, просто, почувствовав себя от этого лучше, читал, читал…

Закрывая вторую тетрадь, Сергей засыпал, но уже улыбаясь — он нашел тот выход, который создал из ничего это радостное чувство надежды в его душе. Но думать он уже не мог — сон, схватив его своими огромными мягкими лапами, одурманил на долгие часы неожиданно легкого и глубокого забвения.

8

Москва. 1993 год

Даже примерно не зная, когда он заснул и сколько проспал, Сергей открыл глаза в полной темноте, не зная какого дня, и, поспешно включив лампу у кровати, посмотрел на часы — восемь, и раз темно — значит вечера. Он торопливо встал, принял обжигающе-холодный душ, и, напялив куртку и ботинки, спустился в магазин. Войдя, он забыл снять капюшон и только когда женщина за прилавком спросила: «Мальчик, тебе чего?», откинул его назад и поднял на продавщицу глаза.

Несколько секунд молодая женщина изумленно смотрела на его красивое мужское лицо, потом, видимо поняв, что они — почти ровесники, смутилась и повторила тише:

— Что Вам?

Сергей, купив колбасы и хлеба с молоком, одной рукой натянул капюшон на место и, поблагодарив продавщицу, пошел в направлении двери, оставив ее стоять, жалея молодого красивого карлика и раздумывая над жестокостью жизни. Вздохнув, она подумала о том, что сегодня ей будет что рассказать за сигаретой в магазинном складском помещении остальным.

Вернувшись домой, Сережа наделал целую тарелку бутербродов, сварил целый чайник кофе и, выключив свет во всей квартире, отправился со всем этим в свою комнату, где, включив компьютер, сел за него с намерением не останавливаться, пока не завершит задуманное — единственную свою возможность выжить и жить.

Сергей совершенно потерял ощущение времени: он ложился спать и вставал, глядя на часы, только чтобы выползти в магазин, и понятия не имел, сколько дней он так живет. Возвращаясь в дом, он снова садился за компьютер и писал до изнеможения глаз, до отказа мозга думать, а пальцев — печатать. Книга о жизни дипмиссии глазами не его, а просто ребенка, видящего и слышащего правду, как она есть, знающего все скрытые отношения и правила этого особого мира, была единственным его спасением, и он, останавливаясь всего на несколько часов, чувствовал себя виноватым, что потерял это время. В том, что книгу напечатают, Сергей не сомневался ни минуты: факты были реальными, время — бесконтрольное, и скандальная, хорошо написанная история в хламе литературы для чтения в метро не потеряется.

Поставив последнюю точку, Сергей, совершенно счастливый, под лучами утреннего слабого осеннего солнца, забылся сном человека, спасенного только-только от смерти.

Проснувшись, он включил радио — теперь ему необходимо было знать, какой сегодня день. Он шел распечатывать книгу, чтобы еще сегодня разослать ее по издательствам, когда до боли знакомое чувство мечты, разлетающейся маленькими пылинками во все стороны, сковало его страхом. Сергей понял, что совершенно упустил из виду — когда книгу примут к печати, ему придется ехать в издательство, встречаться с людьми, и он испугался, что книгу не напечатают, что книгу украдут, решив, что мелко-беззащитный, он все равно сделать не сможет ничего, и, взобравшись, как ребенок, на стул в кухне, он опять был вынужден придумывать что-то.

Глядя перед собой, он грустно и как-то отвлеченно от себя, уже без страха подумал: