Гнилой хутор - [13]

— Ты что? Ну, не бойся. Что с тобой? Объясни, — заговорил Николай ласково. — Извини, я, может еще не совсем проснулся… С этой защитой… да, правда, нехорошо это как-то. Я тут не могу понять.

Противоестественность своего кандидатского звания Николай стал теперь признавать рассудком, но никакой тревоги, тем не менее, еще пока не испытывал.

— Вот видишь! Сам говоришь! — с жаром подхватила Марина. — Как так может быть, чтобы у всех вдруг диссертации… так вот за неделю… как грибы… Ведь не может быть?

— Наверно, не может…

Марина заговорила вдруг быстро-быстро, сбиваясь и путаясь, точно давно готовилась излить душу, и, начав теперь, боялась, что Николай не захочет дослушать до конца, сочтя все за вздор.

— Что делается… Все ходят только, бродят по комнатам и коридорам — и довольны жизнью. Никто ничего не делает. Вообще… Все за всех делается. Кем-то. Втихую… Как по щучьему велению. Пыреева только курит да биоритмы свои рассчитывает. Люська все книжку читает. Макулатурную. Хоружий чаи гоняет или дремлет. Клебанов со всей компанией у Коноваловой: глядишь, засядут в преферанс… И вдруг сегодня один — кандидат, завтра — другой, а послезавтра, глядишь, третий — доктор. Статьи откуда-то… Ну, статьи — ладно: может дома, по вечерам пишут. Но книги! Ведь слова нигде не было сказано! Обычно как: раз книжку кто сел писать — целое событие. И отпуск дадут, и разговоров будет, и в плане, и в отчета всяких главных пунктов… А тут на те — уже готовенькие книжки как с неба валятся… А Верходеева только ходит и поздравляет, ходит и поздравляет… Кошмар! Что это?

— А что… Наука, — робко и глуповато улыбнувшись, сказал Николай.

По лицу Марины вновь промелькнула тень испуга.

— Нау-ука, — задумчиво протянула она. — И моя, — речь пошла о Елене Яковлевне Твертыниной, — она ведь тоже ничего… Она, по-моему, даже думать перестала. Вообще… Ей кажется, что все за нее делаю я. Понимаешь, Коля? А это же не я… Страшно…

— Успокойся, что ты, — вновь вспомнил про «кроликов» Николай и даже легонько подхватил Марину под руку.

Она не отстранилась, только отвела глаза в сторону, будто не желая видеть близко перед собой Николая.

— Это не я, — повторила она. — Кто-то… Я сначала ни во что не верила. Только ругалась. Но, когда бралась за какое-то дело, все вдруг начинало валиться из рук… Машинку заклинивало, ручки ломались, электроды не накладывались, приборы отказывали… а стоило мне на минутку выйти… вернусь — а уж все готово… И как я сразу не поняла? Только вот сегодня. Я нарочно осталась. От злости. Уж решила — сегодня сама все сделаю, кровь из носу. Только все наладила, подготовила, а вдруг заперлись… они… и молчат… и не открывают.

— Кто «они»? — поинтересовался Николай.

— А я не знаю… — Марина осторожно заглянула ему в глаза. Потому тебя и позвала.

В этот-то миг Николай впервые и ощутил в себе тонкое и холодное дуновение страха. Он даже удивился своему новому чувству, а следом ощутил еще более холодный его прилив.

— А я ведь тоже ничего не знаю, — почти шепотом проговорил он.

— Да уж все знают, что они есть, — тяжело вздохнула Марина. — Но каждый боится рассказать другому, что видел сам… кого-то встретил… Все ведь замечали… Какие-то люди как ряженые… бородатые… Они всем мерещились… А наши чай пьют и смотрят друг на друга с намеком. Но вслух никто… Ни слова. Потому что всех так устраивает… Все уже — доктора и кандидаты. Как тут признаться? Боятся — как в той сказке: кто первый слово скажет, тому дверь закрывать… Боятся, что звания отнимут и работать заставят… Не известно, кто отнимет, но если проговоришься — обязательно отнимут… Нутром чуют. Не замечают, что уже спятили… Только моя до сих пор думает, что все за нее делаю я… Все это плохо кончится, Коля. Я чувствую… Да что чай. Теперь уж вместе и не пьют, по своим норам сидят тихо, в коридорах друг друга не замечают. Скоро начнется…

— Что начнется? — прошептал Николай.

— Не знаю. — Марина встрепенулась. — Пойдем, Коля.

Она потянула его за собой. Николай, сам того не замечая, засопротивлялся.

— Да ты сам-то не бойся, — усмехнулась Марина. — Тебя-то они не тронут.

— Ты охрану вызвала? — начав озираться, спросил Николай.

— Нет, Коль… Не злись. Погляди сам.

Они поднялись на второй этаж.

Под дверью в комнате лежала неяркая полоска света.

— На стук не реагируют? — шепотом спросил Николай.

Марина покачала головой:

— Постучи. Может, тебе откликнутся…

Николай боязливо потянулся к двери, вежливо постучал костяшками пальцев. Внимания его стук удостоен не был.

— Кто там есть? Откройте! — вдруг расхрабрился Николай. — Сейчас придется вызвать милицию.

Ответа не последовало.

— Ты заметила, как туда вошли? — спросил Николай уже в полный голос.

— Нет, конечно… А ключ там, внутри оказался…

— Хм… Как «внутри», когда он вот висит, — удивился Николай, он вынул ключ из двери и рассмотрел бирку. — Все верно. Он — от этой комнаты.

— Это пока я за тобой бегала… — растерянно проговорила Марина.

— Ну, была ни была, — Николай повернул ключ в замке и, чуть помедлив, решительно толкнул дверь.

Она распахнулась… Николай остолбенел. Марина выглянула из-за плеча и ахнула.

Открылось перед ними вовсе не лабораторное помещение второго этажа: они стояли на краю пустоши, заросшей высокой, выше человеческого роста, крапивой. Ночи не было — был пасмурный день. Вокруг пустоши виднелись луга, дальше — лес, по левую руку, невдалеке, — дома какой-то тихой деревеньки.