Гнилое яблочко - [64]

Я киваю. Карусель — самый ценный предмет во всем парке. Если утрата какого-то аттракциона и заставит Аннику плакать, то только этого.

— В обычных условиях я бы развел вокруг карусели несколько маленьких костров, которые потом соединились бы и подожгли всю конструкцию, но погода не на нашей стороне. — Лимон кивает на маленький почерневший холмик возле входа на карусель. — Из-за снега я не могу разжечь костер, а когда мне это все-таки удается, ветер тут же его задувает.

— Зажигалки и щитки для лица должны помочь? — спрашиваю я.

Он протягивает руку:

— Это наша единственная надежда.

Мы принимаемся за работу. Габи продолжает выискивать маленькие камеры, чтобы сломать их, не дать Добрым Самаритянам нас выследить и выиграть команде побольше времени. Эйб начинает разрисовывать киоски. А мы с Элинор надеваем защитные маски и встаем живой стеной возле Лимона, заслоняя его от ветра, пока он возится с зажигалками и веточками.

Но мать-природа сильна. И сегодня она в плохом настроении. Лимону удается разжечь несколько костров, но каждый раз, когда он принимается за новый, старый гаснет. Мы стараемся оградить костер и дать ему разгореться, но лишь до тех пор, пока огонь не начинает обжигать лица и руки. А за это время пламя не успевает окрепнуть. Погода гасит наши костры один за другим.

Через двадцать минут Лимон садится на корточки. Кладет руки на колени. Качает головой.

— Ничего не выйдет, — говорит он.

Не желая так быстро сдаваться, я роюсь в оставшихся боеприпасах. Они хороши, но для наших целей бесполезны. Я начинаю раздумывать, как нам могли бы помочь степлер и изолента, когда подбегает Габи.

— Никаких камер, — говорит она, тяжело дыша. — Только странная жужжащая коробка. Я думала, что это камера, но это всего лишь странная жужжащая коробка.

— Хорошо, — говорит Лимон. — В любом случае, мы не делаем ничего такого, что стоило бы скрывать.

Он встает. Окликает Эйба и машет ему, чтобы он подошел. Чувствуя, что сейчас мы поднимем белый флаг и сдадимся, я рассматриваю парк и напрягаю мозги, пытаясь придумать альтернативный план. Я скольжу взглядом по большому серому ящику, который прикреплен к высокому деревянному столбу. Потом я вспоминаю, что только что сказала Габи, и пристально смотрю на ящик.

Как только к нам подходит Эйб, я срываюсь с места.

— Симус, куда ты? — спрашивает Лимон.

— Я знал! — восклицает Эйб. — Я знал, что с ним все пойдет не так. Я же вам говорил…

Кто-то заставляет его замолчать, но я не оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто именно. Я подбегаю к столбу, потом останавливаюсь и прислушиваюсь.

Габи права. Коробка жужжит. Как будто в ней тысяча сердитых шмелей.

— Что такое? — Лимон подходит ко мне.

Я киваю на ящик. Лимон поднимает голову и слушает.

— Электричество, — говорим мы одновременно.

Эйб, Габи и Элинор встают позади нас. Когда мы говорим им, что находится в коробке, у каждого возникают вопросы.

— Вы уверены? — спрашивает Габи.

— Разве последний раз тут катались не лет двадцать назад? — спрашивает Элинор.

— Ну и что нам с того? — спрашивает Эйб.

Лимон моментально отвечает на первые два вопроса:

— Да, мы уверены. Посмотрите на провода, которые идут к другим столбам в парке. И да, последний раз тут катались очень давно… но, кажется, ток не выключили. Или просто забыли.

— А нам с того, — продолжаю я, — то, что с помощью электричества мы сможем выполнить Итоговое хулиганское задание.

Повисает молчание.

— Как? — наконец спрашивает Элинор.

Я быстро соображаю:

— Ящик находится выше, чем крыша карусели. Если мы сможем переместить его туда и взорвать, из него посыплются искры, и это будет все равно что тысяча спичек, зажженных одновременно.

— Хорошо, — говорит Эйб; в его голосе я слышу одновременно скепсис и удовольствие. — Во-первых, ящик висит на высоте семи метров. Как мы перетащим его оттуда на крышу карусели? Во-вторых, как мы его взорвем? В-третьих, на эту штуку что, не действуют снег и ветер? Потому что если действуют, то искры потухнут так же быстро, как спички.

— Бензин, — говорит Лимон, кивая собственным мыслям. — Который мы откачали из гольфмобиля. Если мы обольем им крышу, искры разгорятся, прежде чем успеют потухнуть. В итоге пламя будет достаточно сильным, чтобы не угаснуть — и даже чтобы перекинуться на соседние аттракционы.

— А о том, чтобы ящик попал на крышу, — говорю я, — я позабочусь.

Лимон быстро раздает поручения всем остальным, и мы расходимся в стороны. Эйб, Габи и Элинор, опираясь на скамейки и деревянных лошадок, взбираются на крышу и начинают счищать с нее снег. Лимон собирает ветки и капает бензином на каждый пучок. Я беру сумку с оружием и ищу место, с которого будет удобно стрелять; наконец я решаю взобраться на горку. Она похожа на обычную горку с детской площадки, но выше. И конечно, более ржавая.

Эйб, Габи и Элинор, расчистив крышу, слезают, и наверх карабкается Лимон с канистрой бензина. Он обливает крышу, потом спрыгивает на землю и показывает мне большой палец.

Я поднимаю лук. Зажмуриваю один глаз. Прицеливаюсь в серый ящик в трех метрах от себя. Отвожу руку назад. Стреляю.

И промазываю. Стрела пролетает мимо ящика и беззвучно приземляется в снег.