Гнилое яблочко - [51]

Ко мне подходит официант. Я поднимаю свой фужер, и в него льется игристый яблочный сидр.

— Вы придумали сложный план. Рискованный. Он не должен был сработать — и почти не сработал. Каждый из вас мог отступить в любой момент — но не отступил. Вы продемонстрировали умения, которые кажутся просто удивительными при вашем возрасте и опыте. — Анника поднимает бокал. — Так что я хочу предложить тост.

Мы с Лимоном обмениваемся восторженными улыбками и также поднимаем бокалы. Напротив нас Эйб и Габи делают то же самое.

— За четырех лучших первокурсников, которых видела Академия Килтер. Желаю каждому из вас долгой и успешной карьеры!

Стол очень широкий, и, чтобы сдвинуть бокалы, приходится совершить настоящие акробатические трюки, но нам все-таки удается чокнуться. Потом мы пьем сидр.

— В честь праздника мой шеф-повар приготовил ваши любимые блюда, — говорит Анника. Входят официанты с серебряными подносами. — Ваши фотографии повесят в актовом зале, на доске почета. И, что самое важное, теперь у вас есть такая возможность, о которой первокурсники, а также второкурсники и третьекурсники, как правило, могут только мечтать.

— Мы можем покутить в Кладовой за счет Академии? — спрашивает Эйб.

Я вспоминаю о пяти сотнях штрафных очков, которые я получил за мистера Икста. Теперь у меня столько кредитов, что кутеж за счет Академии вряд ли принесет мне больше приобретений, чем кутеж за свой собственный счет.

— Даже лучше. — Анника по очереди улыбается нам. — Каждый из вас может задать мне один вопрос.

В наступившей тишине звуки пианино кажутся громче.

— Какой вопрос? — спрашивает Лимон.

Анника пожимает плечами:

— Любой. Обо мне, об учителях, о других студентах, о хулиганстве в целом. Я оставляю за собой право не отвечать, но вопрос можно задать какой угодно.

Габи поднимает руку.

— Да? — говорит Анника.

Габи роняет руку обратно на стол:

— Кого-нибудь когда-нибудь убивали?

Я только что допил сидр и теперь с трудом сглатываю, напиток обжигает мне горло. Чтобы не закашляться, я хватаю стакан с водой и опрокидываю в рот.

— Ты имеешь в виду, не убивали ли студента? — спрашивает Анника. — На тренировке?

Габи кивает.

— Нет. Следующий вопрос.

И это все? А не на тренировке? Я порываюсь было узнать, но не хочу зря тратить свой вопрос.

— Я хочу спросить, — говорит Лимон. — Как вы считаете, какой самый главный талант для хулигана?

Анника набирает полную ложку салата, задумчиво жует, проглатывает и наконец говорит:

— Терпение.

— Это не талант, — протестует Эйб.

— Если бы ты им обладал, возможно, ты бы не стал так быстро возражать. — Анника оборачивается к Лимону. — Неважно, какие у тебя способности. Важно, как ты ими распоряжаешься. Чтобы делать это эффективно и с умом, надо знать о возможных рисках и последствиях. Чтобы знать об этом, нужно терпение.

Мне стоит задуматься об этом сейчас, когда я одну за другой поглощаю рыбные палочки — еще сочнее и вкуснее, чем в Кафетерии. Прежде чем я успеваю набраться терпения, Эйб поднимает руку.

— Слушаю тебя, — говорит Анника.

— Вы говорили, мы можем спрашивать про других хулиганов, да?

— Да.

— Хорошо. Потому что есть один вопрос, который мучает меня уже много недель подряд.

Он замолкает. Молчит так долго, что я поднимаю голову… и вижу, что Эйб глядит на меня и ухмыляется.

— Если в Академии Килтер такой большой конкурс, — говорит он, все еще усмехаясь, — и вы каждый год принимаете только несколько учеников… почему вы взяли Хинкля через месяц после начала семестра?

Я вскакиваю. Спинкой стула я ударяю официанта в грудь, и он делает шаг назад.

— Простите, — говорю я. Потом спрашиваю: — Здесь есть туалет?

— Следуйте за мной, — говорит официант.

— Все хорошо. Я сам найду.

Я огибаю стол и выбегаю из комнаты, прежде чем кто-то успевает сказать хоть слово. Вода и сидр — веские причины, чтобы посетить туалет, но главное — мне не хочется слышать, что Анника ответит Эйбу. Чтобы убежать от них как можно дальше — как будто это что-то изменит, — я сворачиваю в тот коридор, по которому мы не шли, поднимаюсь на второй этаж по широкой лестнице и бросаюсь в первую попавшуюся комнату.

Там я закрываю глаза и прислоняюсь лбом к двери. Перевожу дыхание, оглядываюсь и понимаю, что я так и не нашел уборную. Я нашел спальню. Здесь белая мебель. Обои в цветочек. Розовое покрывало на кровати и фиолетовые подушки. Десятки плюшевых игрушек. Это была бы обычная девчоночья спальня, если бы не простыни на окнах, не пропускающие свет… и не толстый слой пыли на всем вокруг.

Временно забыв, почему я здесь, я подхожу к туалетному столику. Он заставлен фарфоровыми фигурками и фотографиями в рамочках. Эти фотографии — единственные предметы во всей комнате, которые не покрыты пылью. На снимках молодая Анника скачет на лошади, улыбается друзьям и позирует вместе с семьей.

По крайней мере, я предполагаю, что это ее семья. На фотографии запечатлены Анника, другая девушка, чье лицо наполовину спрятано под бейсболкой, красивая женщина… и мужчина без головы. Он обнимает девушек за плечи, но его лицо обрезано рамкой.

Из-под угла рамки торчит газетная вырезка. Я наклоняюсь, чтобы прочитать, что там написано.