Гнездо орла - [115]

Одновременно Гейдрих начал операцию «Акция АБ» — по планомерному уничтожению польской интеллигенции. Для начала из Краковского университета бесследно исчезли четыре профессора. «В дальнейшем, — инструктировал сотрудников Гейдрих, — никаких перевозок и лагерей для них. Этот контингент подлежит уничтожению на месте».

С другим, менее «вредоносным» контингентом Гиммлер готовился поступать более рационально, с хозяйственной выгодой: ему полагалось «уничтожение трудом». Но предварительно, конечно, предстояло потрудиться «селекционерам». Например, детей «чистой расы», как писал в инструкции Гиммлер, «следует отбирать у родителей и вывозить в Германию, где они будут воспитываться в специальных детских садах или детских домах в арийском духе».

В начале лета Гиммлер пришел к Гитлеру за поддержкой против части армейского руководства, еще надеющегося не быть втянутым в прямой геноцид в отношении мирного населения Польши. Гиммлер хотел получить официальное согласие командования на полную свободу рук СС в тылу немецких войск.

— В этом вопросе я вас полностью поддерживаю, — коротко отвечал Гитлер. — И вот еще что. Мы, по-видимому, скоро подпишем с русскими мирный договор, — продолжал он. — Но вас это не должно расслаблять ни в малейшей степени. Ваши разработки по Европе для России не годятся. Они чересчур гуманны. В России у нас другие цели.

— Я это понимаю, мой фюрер, — ответил Гиммлер. — Мы активно работаем и по России.

— Ускорьте эту работу, Генрих. События развиваются стремительно. Порой мне кажется, — заметил он, — что наше сознанье катастрофически отстает от реальности, и мы все еще где-то в начале тридцать восьмого… Но ваш аппарат отличный стимулятор. Да, да, СС отличный стимулятор для тех, кто еще грезит о мире и еще нежится в середине тридцатых. Работайте и с ними, будь то военные или гражданские — все равно. Это тоже ваш фронт борьбы. У вас еще что-то, Генрих? — прищурился Гитлер, заметив едва промелькнувшее замешательство Гиммлера. — Говорите. Говорите мне все.

— Я хотел посоветоваться, — начал Гиммлер, — относительно леди Юнити. Это касается конфликта Лея с группенфюрером Полем…

— Я знаю, — поморщился Гитлер. — Если Лей требует рабочих из лагерей, он должен их получать. Если хочет предоставлять им всякие блага, пусть. Но я его предупредил: основной приток рабочей силы должен быть выведен в отдельное русло. Я ему предложил взять на себя все функции уполномоченного по использованию рабочей силы. Он бы от Геринга был совершенно независим, более того… Герингу следует сосредоточиться на другом, а Лей мог бы впрямую заняться экономикой. — Гитлер с досадой покачал головой. Он вспомнил недавнюю сцену, когда Лей (изрядно пьяный) заявил ему, что привык иметь дело с «рабочей, а не рабской силой», что «гоняться за рабами от Балтики до Урала он не станет», что он «не рабовладелец»…

— В общем, объясните Полю и остальным, чтобы не конфликтовали. Все, что Лей требует, пусть получает. Даже если захочет целый концлагерь переселить в новостройку, подарить каждому по «Фольксвагену» и назначить отпуск по тридцать дней. Пусть потешится. Вы ведь его знаете, Генрих! У него голова на месте. Сам после все расставит по местам. И еще точней, чем было. Да… А при чем здесь фрау Митфорд?

— Дело в том, что фрау Митфорд посетила несколько концентрационных лагерей, получив разрешение за подписью Поля. Он вместе с Эйке сопровождал ее, в частности в лагерь Гросс-Розен, под Штутгартом. А Лей был в это время в городе. Он узнал об их визите, поехал в Гросс-Розен, наорал там на Поля, фрау Митфорд посадил в машину и увез. В результате у него конфликт с Полем и Эйке, в который уже втянулись Тодт, Заукель, Шпеер и Хирль. Тодт мне сказал, что Эйке сумасшедший и его нужно вернуть в психиатрическую лечебницу.

— Чего эти верещат, не знаю, а у Лея на Эйке «большой зуб» из-за Рема, — вздохнул Гитлер. — Мне Эйке тоже не особенно приятен. Но… человек полезный. Пусть работает. Да вам-то что до всего этого, Генрих? Черт с ними!

— Дело в том, что фрау Митфорд теперь просит меня подписать ей все необходимые разрешения на посещения лагерей. Я хотел посоветоваться.

Гитлер задумался. Он все понял. Весь этот шумный конфликт, похожий на погремушку, имел своей «начинкой» Теодора Эйке, который в 34-м году собственноручно застрелил полусонного Рема. Эйке с тех пор всегда держали на отдалении, «на обочине», поручая «грязную работу», и черт его занес под Штутгарт, когда там находился Лей!

— Эйке отправьте в Польшу, — сказал фюрер Гиммлеру. — А что касается фрау Митфорд, так покажите ей лучше какой-нибудь красивый ритуал в вашем Вевельсбурге[42]. Я знаю, вы к ним женщин не допускаете, но для нее, я думаю, можно сделать исключение.

Речь фюрера в рейхстаге, полная насмешек по адресу Рузвельта (Гитлер, например, предложил ему в ответ на германские гарантии Европе дать такие же всем народам, населяющим континенты Северной и Южной Америки), тем не менее оставляла мир в неведении: остановится германская военная машина или нет?

Любопытно, что еще в начале лета 39-го года Геринг в присутствии своих асов — зевающего Удета и плотоядно улыбающегося Шперрле — вовсю морочил поляков, предлагая им вместе напасть на СССР: «Вы нам отдадите свое побережье (Балтийское), а мы вам — Украину». Чем плохая сделка?