Гнездо аиста - [117]

— Что ж ты не спишь, девочка? — спросил он, входя. Лицо его расплылось в счастливой улыбке.

Он знал, что Марча будет ждать его, будет одетая дремать у стола или у печки, даже если он вернется только под утро. Она всегда дожидалась его.

— Ну как, Мишо? — Лицо Марчи горело.

Он крепко обнял ее.

— Утром будем сеять, — выдохнул он. — А теперь налей мне супу побольше.

— Вы все поле вспахали? — Ей все еще не верилось.

Весь вечер Марча не могла прийти в себя от удивления. Ей хотелось вернуться на поле к Михалу, ей тоже не терпелось посмотреть, как пашет трактор. Но она побоялась, что в темноте они разминутся, и решила лучше дожидаться мужа дома.

— Все, — сказал Резеш. Он наклонился и стал разуваться.

В комнате было чисто, стол покрыт клетчатой скатертью, а на ней две тарелки. В доме дохнуло на него глубоким покоем. Резеш всегда возвращался домой с радостью, но сегодня был как-то особенно счастлив. На душе было легко, это ощущение было неожиданным и словно согревало его. Марча помешивала половником в кастрюле, и этот приглушенный клокочущий звук был ему приятен. Он радовался аппетитно пахнущему супу, радовался тому, что наконец-то ляжет в постель и отдохнет, но больше всего радовался завтрашнему утру. Ему уже не терпелось закончить все работы.

На крыльце послышались шаги. Резеш усмехнулся, решив, что Канадец все же передумал и вернулся.

Но когда дверь отворялась, он увидел старого Хабу, Дюри и Эмиля Матуха.

Они вошли и встали. Ни Резеш, ни Марча не предложили им присесть. Все молчали.

— Ты удивляешься, что мы пришли? — раздался наконец голос Хабы. — Мы тоже удивлялись. Дружище, что случилось? Что это ты выдумал?

Его лицо пылало, маленькие глазки светились злобой.

— А что вам так не понравилось? — холодно и отчужденно отозвался Резеш.

— Ты это брось, — сказал Дюри, сминая сигарету. Глаза его покраснели. — Мы ждали, пока этот мерзавец, этот твой новый дружок Канадец, исчезнет. Ну, рассказывай. И, пожалуйста, по порядку, все как было».

Резеш скользнул по нему взглядом, поднял руку и медленно провел ею по губам.

— Говори же. За сколько они тебя купили? За сколько нас продал, иуда? — наседал Дюри.

Он подошел к столу. Старик последовал за ним, только Эмиль остался стоять, прислонившись к стене. Кровь бросилась Резешу в голову.

— Ты так со мной не разговаривай, Дюри, — сказал он. — Хотелось бы мне взглянуть на того Христа, которого я предал. Можешь ты мне его показать? — Он холодно усмехнулся. — Таких, как я, завтра будет много.

— Ты слышишь? — Дюри повернулся к отцу. — Я знал, что он предаст при первом же удобном случае.

— Помолчи, — одернул его старик и спокойно спросил у Резеша: — Что ты сказал? Таких будет много?

Резеш пожал плечами.

— Они будут помогать на своем тракторе тем крестьянам, у которых нет тягла. И тем, кто всегда выполнял поставки.

— Тем, кто послушно набивал им брюхо. Ты это хочешь сказать? — отозвался стоявший у дверей Эмиль. — И смотри-ка, пришли почему-то к тебе. А ведь ты был с нами в Праге. Что они от тебя за это хотели?

— О Праге вообще речи не было, — сказал Резеш. — И ничего они от меня не хотели. Я заплачу им только за горючее и за три часа работы. Вот и все.

— Значит, все-таки купили они тебя, — повторил Дюри. — Взяли на буксир и теперь потащат за собой. Им, чертям, только того и надо.

Мне только этого и надо, подумал Резеш, продолжая, наблюдать за Дюри. Так и ты меня можешь купить, если вспашешь мое поле. Он сжал губы и, не сводя пристального взгляда с Дюри, стал шарить в карманах брюк, ища сигареты, но не нашел их. Видно, они выпали, когда он ехал на тракторе. Он встал и отодвинул стул. Стоя, он чувствовал себя увереннее.

— Посмотрел бы я, что б ты сделал, если бы тебе предложили такое, — сказал он. — Если б тебе это было нужно так, как мне.

— Ты нам зубы не заговаривай, — сказал Дюри мрачно. — Терпеть не могу тех, что, как сороки, перелетают с забора на забор.

— Будет и у нас все, что нам надо, — опять вступил в разговор старик. — Если будем держаться друг за друга. А иначе они нас задушат. Ты что, не понимаешь, насколько это серьезно?!

Если меня будут душить так, как сегодня, я готов терпеть это каждый день, с утра до вечера, подумал Резеш.

Старый Хаба подошел к нему и положил руку ему на плечо.

— Мишо, ты, очевидно, не понимаешь, что наделал и какие это может иметь последствия для нас. Нам надо вести себя очень осторожно. Пока мы будем вместе, эта красная шваль ничего с нами сделать не сможет. Мы ведь еще держим их в страхе. — Он прилагал немалые усилия, чтобы говорить спокойно. — Ты уверен, что они действительно это сделают? Действительно предложат людям помощь?

— Они уже начали это делать, — сказал Резеш и взглянул Хабе прямо в глаза. Лицо Хабы побагровело от возбуждения и ожесточения. Резеш вспомнил, какой вид был у Хабы, когда приехала «передвижная весна». Тогда он весь обмяк и, казалось, совсем сник. Но вскоре снова воспрянул духом, будто его питала злоба. А после того, как удалось развалить кооператив, каждое слово Хабы стало для Трнавки законом.

— От тебя теперь многое зависит, — продолжал Хаба. — Мы должны что-то придумать. Хорошо хоть, мы знаем их планы.