Гнездо аиста - [116]

Потом он подумал: стерня, которая еще недавно так его пугала, быстро тает, и лошади отдыхают дома. Они были измучены, все взмокли от пота, и мышцы у них судорожно подрагивали. Теперь вам хорошо, подумал он. Я освободил вас от десяти дней каторжного труда. Вот посеем, и тогда уж вы в самом дело отдохнете, и у тебя, Дунца, заживет голень. Он мысленно беседовал с Дунцей, эта лошадь была ему милее всех, которые у него когда-либо были. О себе он в этот момент не думал. Только о земле и лошадях.

В полосе яркого света он видел, как то тут, то там по полю пробегает мышь или мельтешат перепуганные зайцы. А то вдруг взлетела пара маленьких птичек, свивших себе гнездо на поле. Он не знал, что это за птицы, не успел разглядеть их. Каждый раз, когда трактор поворачивал у ручья, свет фар доходил до самой дороги. Потом в их свете появлялись силуэты деревьев, кусты вдоль ручья. С каждым кругом стерни становились все меньше. Когда ее прямоугольник стал уж совсем узким, Резеш положил Канадцу руку на плечо.

— Хочешь еще сигарету? — крикнул он ему в ухо.

— Прикури и дай мне, — кивнул Канадец, не оглядываясь.

Резеш молча раскурил сигарету и подал ее Канадцу.

— На, — сказал он. — Не пора тебе отдохнуть?

Канадец взял сигарету и сунул ее в угол рта.

— Нет, добьем до конца. — Он затянулся и продолжал, ухмыляясь: — Черт возьми, пожалуй, мне на предмет курева помощник бы пригодился.

— Ты что замолчал? — спросил немного погодя Резеш.

— А ты хочешь, чтоб я работал за тебя да еще и развлекал при этом?

— Когда ты ругаешься, как-то легче. Я уж привык, и мне вроде чего-то недостает.

— Заткнись, — сказал Канадец и выпустил дым.

У него не было охоты разговаривать с Резешем, разве только чтобы подразнить его или облегчить себе сердце крепким словцом.. Теперь ему было досадно, что Резеш шутками и сигаретой вызвал его на разговор. Он смотрел на него пренебрежительно, но злился уже меньше. Пустив Резеша на трактор, Канадец долго ругал себя за это. Правда, его успокаивало то, что пашет он здесь не добровольно, а по приказу. Но во время работы, поднимая и опуская плуг в землю, он несколько раз оглядывался и не мог не заметить выражения лица Резеша. Оно было таким взволнованным и восхищенным, что Канадец сказал себе: раз уж эта глупость случилась, раз уж кто-то ее придумал, он вспашет Резешу землю как следует. В полевых работах он знал толк. Канадец родился далеко от этих мест, за океаном, но когда отца его убило деревом на лесоразработках, вернулся с матерью в Трнавку. Он вырос здесь и стал батраком у графа. И хотя звали его Гриц, никто не называл его иначе как Канадец.

Он вглядывался в расстилавшееся перед ним поле, по которому то и дело шмыгали зайцы. С детства он промышлял браконьерством, и глаз у него на них был наметан. Зайцы паслись на всходах, выросших на стерне. Какой-то зайчишка, ослепленный светом фар, петлял перед самыми колесами. Жаль, что тебя нельзя переехать, думал он. Теперь, весной, не стоит тебя губить. До чего же тощий. Кожа да кости. И у зайцев не было жратвы, от этой засухи и им несладко. Ну ничего, ты еще откормишься и раздобреешь. Уж осенью я до тебя доберусь.

А Резеш с растущим волнением наблюдал, как чернота распаханной земли поглощает стерню. Потом желтая стерня исчезла совсем, и когда лучи света ощупывали поле, вокруг лежала только темная, тускло поблескивающая земля.

Канадец остановил трактор и вылез из кабины.

— Ну, вроде все, — сказал он и потянулся.

Резеш стоял посреди пашни и вслушивался в глубокую благоухающую тишину. Земля никогда еще не пахла так сильно. Отчего это? — думал он. Потом понял, что он еще никогда не бывал на таком большом участке свежей пашни. Когда он сам тащился по борозде, сырой запах обнаженной земли быстро выветривался. Во влажном ночном воздухе пашня не высыхала. Резеш вбирал в себя крепкий, волнующий запах и думал о том, что завтра утром в землю ляжет зерно.

— Ну и хорошо. Вот уж чего не ждал, того не ждал, — сказал он, взял горсть земли и стал разминать ее пальцами.

— И на том спасибо. Может, тебе еще чего нужно? Может, тебе и дома помочь? — сплюнув, спросил Канадец.

— Нет, здесь твоя помощь куда нужнее, — отшутился Резеш.

Он был полон блаженства и благодарности к Канадцу.

— Хотел бы я знать, — сказал он, помолчав, — почему ты взялся за эту работу?

— Чтоб доказать тебе, какой ты осел, — ухмыльнулся Канадец. — Ну, пошевеливайся, поедем.

Они уложили борону и плуг на прицеп и выехали на дорогу. С грохотом проехали через деревню, уже погрузившуюся в темноту. У забора Резеша Канадец остановил трактор.

— Вылезай. Или мне пойти вместо тебя? — спросил Канадец без тени улыбки.

Резеш соскочил с трактора.

— Выпить хочешь? Зайди, опрокинем по стаканчику.

— Останется за тобой, — сказал Канадец.

Ему страшно хотелось пить. Прежде чем поехать к Резешу, он поел, но с самого обеда ничего не пил. Губы его пересохли, и в горле было сухо, но идти к Резешу ему не хотелось. Это смахивало бы на предательство.

Он выпрямился на сиденье и, не попрощавшись, поехал к шоссе.

Марча ждала мужа. Едва только он приоткрыл дверь, в нос ему ударил запах его любимого грибного супа. Запах этот смешался с запахом свежевспаханного поля, которым был насыщен ночной воздух. Оба запаха, одинаково земные, казалось, были как-то связаны между собой.