Гнев викинга. Ярмарка мести - [4]

Мелкое недовольство превратилось в настоящую ненависть. Драки переросли в потасовки, во время которых викинги ломали мебель и кости. Но ни бурная ярость, ни вскипавшие драки еще никогда не заставляли их обнажить оружие и не приводили к смерти.

До сих пор.

Глава вторая

Скоро услышит милая

Скади колец о скальде:

Друг ее, твердый духом,

В смерче мечей не дрогнул.

Сага о Гисли сыне Кислого[3]

Торгрим приблизился к гребню земли, отделявшему их от реки и скрывавшему от взглядов поле битвы. Его рука лежала на рукояти меча, который назывался Железный Зуб. Дождь и не думал стихать. Он услышал шаги за спиной и обернулся. К нему бежал Берси сын Йорунда.

— Торгрим, что случилось? — спросил он.

— Пока не знаю, — ответил Торгрим. — Но что бы там ни было, я догадываюсь, кто за этим стоит.

— Кьяртен?

— Надо полагать.

Торгрим никогда не сомневался в том, что воины Вик-Ло рано или поздно разобьются на группы, между которыми возникнет вражда. Это ведь свойственно мужчинам. Больше всего его тревожили возможные распри между норвежцами и датчанами. Но в итоге вышло совсем не так. Вместо этого люди разделились на тех, кто следовал за тем или иным вождем, в будущем — хозяином одного из кораблей.

Команда Торгрима в основном осталась ему верна, но некоторые викинги, присоединившиеся к нему в Дуб-Линне всего шесть месяцев назад, подружились с датчанами и постепенно оказались в иных лагерях.

Почти все, кто служил Гримарру Великану, перешли к Берси, а потому тоже проявляли определенную лояльность к Торгриму. Скиди сын Одда, известный как Скиди Боевой Топор, обрел множество приверженцев после бойни, которую устроили здесь ирландцам и в которой погибли почти все военачальники Гримарра. Сторонники Скиди не слишком обрадовались тому, что властелином Вик-Ло стал Торгрим. Но их недовольство было недостаточно велико для того, чтобы затеять бунт, и Торгрим вполне на них полагался, не требуя многого.

Однако команда одного из драккаров, состоявшая из пятидесяти или шестидесяти человек, попала под влияние Кьяртена сына Торольва по прозвищу Длинный Зуб. Кьяртен был верен лишь самому себе, и именно этот непокорный дух восхищал других и заставлял ему подражать.

Всю зиму Кьяртен провел, подрывая влияние Торгрима сотней хитроумных способов, но ни разу не зашел так далеко, чтобы тот поднял на него оружие. Но это должно было случиться — Торгрим чувствовал, что тщательно сохраняемый баланс вскоре будет нарушен. А когда это произойдет, он убьет Кьяртена и посмотрит, что по этому поводу скажут его люди.

«Возможно, время наконец пришло», — подумал Торгрим. Поднявшись на гребень, он остановился и вытер с глаз капли дождя. Перед ним раскинулась открытая полоса земли возле реки. Тут когда-то сгружали дерево для постройки кораблей, а теперь его ждало зрелище едва ли не самое странное из всех, которые ему доводилось видеть.

Здесь сошлись не меньше ста человек — слишком много, чтобы счесть происходящее обычной потасовкой. Это больше напоминало битву: свистели клинки, павшие неподвижно лежали на земле, а остальные кричали и сражались за каждый дюйм.

На миг Торгрим застыл, сбитый с толку. Ливень не позволял воинам двигаться быстро, но он же и мешал Торгриму рассмотреть их. Земля стала мягкой, воины размесили ее в болото. Некоторые покрылись грязью с ног до головы, и теперь ее смывал дождь.

На ногах держалась примерно половина бойцов. Остальные перекатывались в грязи, сражаясь друг с другом за возможность встать, за каждый вздох. Стоявшие оскальзывались, спотыкались и, похоже, вкладывали равное количество усилий и в бой, и в то, чтобы не упасть. Мечи и топоры тускло поблескивали в сером свете, и Торгрим видел кровь на лицах и руках, красную, размытую ливнем.

Секунд десять, не более того, он рассматривал эту сцену. Этого оказалось достаточно, чтобы понять: как минимум половина бойцов была приверженцами Кьяртена Длинного Зуба, и сам Кьяртен рубился в гуще боя. Остальные являлись сторонниками человека по имени Гудрун, одного из воинов Скиди, хотя самого Скиди нигде не было видно. Отсыпался после возлияний прошлой ночи, не иначе. С чего все это могло начаться, Торгрим не представлял себе.

— Давайте за мной! — крикнул Торгрим своим людям. — Разнимите их, не убивая и не раня, если сможете!

Он шагнул вперед со щитом на руке, вскинув Железный Зуб над головой. Помчавшись вниз по склону, он издал боевой клич, прерывистый волчий вой, надеясь привлечь внимание сражавшихся.

Торгрим врезался в гущу битвы, нацелившись на ближайшую группу бойцов. Влетел в нее, размахивая щитом. Насколько видел Торгрим, ни у кого в этой схватке щитов не было, а значит, изначально они пришли сюда не ради драки, что давало ему и его гарнизону огромное преимущество. Воин слева рубанул его мечом, но Торгрим поймал его на щит, и сталь клинка зазвенела, столкнувшись с железным умбоном. Сила столкновения заставила воина потерять равновесие, и Торгрим резко развернул щит в другую сторону, двинув его краем нападавшего справа и отбросив того в грязь.

— Опусти меч! Хватит дурить! — крикнул ему Торгрим.

Упавший воин, промокший и выдохшийся, бездумно кивнул, а Торгрим ринулся дальше. Из скопления сражавшихся словно по волшебству вылетел боевой топор, и Торгрим едва успел вовремя вскинуть щит, чтобы отразить его. Он почувствовал, как лезвие впивается в дерево, и резко махнул щитом. Движение вырвало топор из руки его владельца, и Торгрим сильно ударил по ней мечом плашмя, но во время рывка почувствовал, что ноги под ним разъезжаются.