Гнев совы - [9]

Ватага готова лететь,

Ронять по Великой Равнине

Звонкие брызги,

Вплетать голоса

В щебет весенних стай.

Зажигать костры

В плеске бродячей Зари -

Вернуть бледнолицым радость

Глубоких вздохов.

Почестей громких не жди.

Виски холодеют к вечеру,

Ладони в ложбинах скудеют добычей.

Утро грядущего дня

Выхватит неба кусок,

И - ясен итог:

Полосы серого полога

К закату падают хлопьями,

Щеки встречных лучами роднятся -

Лучшей награды не требуй.

Без горечи тайной обиды

Сумятицей все кончается.

Голос прячется за стеклом

Раскосой надеждой.

Стрелец в путь собирается;

Наполняет колчан,

Поправляет скрипучий ремень.

Встреча сулит перемены -

Надо с оглядкой довериться.

Светлый чуб прячет гордую бровь;

Взмах руки не измерить аршином.

Стрела прозвенит опереньем -

Точно в цель.

- Отлично! - воскликнет юнец,

Восхищенный твердой рукой,

Бывалым прищуром.

А в ответ -

Дрожат от волнения пальцы,

Испарина застит глаза.

Выдох взметает мокрые волосы -

Напрасно.

- Выстрел за мной, - сдаешься;

На шкуры садишься устало, -

Веки на миг смыкаются.

Сладкий привкус во рту сводит скулы.

Улыбка оседлает губы Гостя;

Лица ватаги дарит теплом,

Мудростью Севера жалует.

Ястребиный коготь

Вонзается медленно в грудь.

С черными каплями

Спешит в камень простыть,

Рассыпаться в крошки

Руда недоверия.

Ветер подхватит колючую пыль

И бросит в горный ручей;

Его струи свое дело знают.

Скалиться полночи

Скалиться полночи,

Спасаться великодушием.

Пытать тебя робким взглядом,

Ловить редкий ответ,

Светлеть межбровьем.

Признать величие прошлого

В безветреный вечер

И уйти в Узарень с другим.

Чего еще ждать

От этой тревожной весны?

Пепел в ладони горячей

Успокоит.

Бока худосочной клячи

В пене изгоя.

Расставаться всегда тяжело

Темной дорогой.

Слабеет литой шелом -

Шесток был не строган.

Не ткнулась тропа

В забытую гать,

И сгинул лопарь

Ветку искать

С мокрыми от слез листьями.

А мы?

Мечены мглистыми

бродами,

Даром роднились

зародами

В травах осенних.

Кто ныне отсеян горстями -

Запекся перстнями

в сургуч.

От гривы былой

Серебрится ветрами высолонь.

Щетинится пашня пырьём

Печи сугробятся вызолом.

Прости меня смуглой рукой -

Открестит мне спину другая

Кто нас с тобой отругает -

Смирится лицо открой...

Молитвы тягучие вслед одиноким.

Тревога обостряет заботу

Тревога обостряет заботу;

Надежда ведет перо

В молоко бересты.

Ни земли, ни неба -

Скользить мятежно приходится

Меж лезвий темных.

Края изломаны рукавами,

Порезы дымятся.

Поздно тепло возвращать

Робкой рукой;

Темнеет окно за рекой -

Тебя там не ждут.

Ужин кончается детской обидой

Прежде прихода гостей.

Крылья чужих затей

Оказались слабы -

В перья рассыпались.

Запах тропы

Торопит разбег.

Не время менять имена;

Повод -

Вынуть начало

Из бронзовых ножен.

Лодка причалит

В каменный берег.

Ты может быть веришь

В зерна озимых

И всходы прячешь тревожно

От глаз осторожных.

Это тайна твоя -

За тебя я спокоен.

Но иногда

Дрожат мои губы,

И пальцы хладеют;

А брови щетинятся к бою,

Когда не иззубрены были.

Вчерашнее признание мое

Вчерашнее признание мое

Заставило дрожать твой голос.

А может, просто показалось?

Мокрая челка липнет ко лбу -

Я раскаиваюсь.

Опять взмутил спокойную реку;

Когда-нибудь отплатится сторицей

Упрямство пылкое.

Черный платок с колокольцами

Черный платок с колокольцами

Прячет горло усталое за день.

В наговорах лихих сгину корчею,

Грозно бивень нацелится сзади.

Виноватых молва не вспомнит;

Праздник детский бедой обернется, -

Пропадать ненасытной бойней,

Разорить вековые гнезда.

Вспомню молнией путь поленницей

Вязью верстаный, пухом крещеный.

Как берег тебя вольной пленницей,

Не прощался плесть тропы лешие.

Возвращался пить берег талый:

Но от жарких губ одевалась льдом

Рябь реки - мне цыганка гадала,

Когда брали Псков золоченым ртом.

Все силки-узлы, милый, свечены -

До поры прищур злой схоронен;

Уходить без сна, изувеченным,

Уронить лицо темным склоном.

А когда назад белым облаком

Занесет узнать руки прежние,

Та ладонь, что в гон была теплая,

Не согреет вновь - тоньше лезвия

Оказались кольца небесные, -

В одночасье лопнули песнями.

И блестит теперь переносицей

По ночам искрень звездным инеем.

Да в морозных далеких степях,

Где мужают крыла орлиные,

Плетью венчанный, голос носится, -

Поминает рассветом тебя.

Спину прикрыл Хабаровск

Спину прикрыл Хабаровск,

Горло трубило Даурией.

Памятью Индии - похмельной Русью

Кудлатим дыхание.

Что выпадет нам в ладони?

Кто пустит стрелу?

Кто возвестит начало нового дня?

Горячей ложкой прижигаю губы

Горячей ложкой прижигаю губы;

На миг замирает дыхание.

Сырое зеленое поле Минска

Спровадило восвояси.

Мы счастливы тем,

Что живем - где пришлось.

Ладонью хватаем запястье -

Упругие ловим толчки;

Сомневаемся в прожитом.

А седой толкователь,

Ноги сухие поджав,

Щурится детям устало

И сполохи сна излагает;

Лишь дым заплетается в кольца...

Эй, духоборцы!

Ведать - не знали,

Знали - не ведали!

А кто виноват?

Поросшие мхом белорусские крыши

Сквозь серую пряжу дня

Пережитым алели.

Ступени дряхлой часовни

Молчали временем.

Кресты погоста

Равнодушно внимали пророчеству воронья;

Их гнезда висели по соснам.

Блестело озеро вдали

На память Белой Лужей.

Я видел партизанский край,

Рушник - заложник под стеклом,

Тоской болот хмелел и плакал.

Простит ли Белоруссия мне

Бессилие пьяное?

Когда секлись волосы,

И дети туманили взоры -