Гнев. История одной жизни. Книга первая - [30]
— Мы — представители Миянабада, обращаемся ко всему персидскому народу и его величеству Шах-ин-шаху, ради аллаха, чести и совести, хоть на минуту обратить взоры на наш маленький Миянабад. Наглый грабеж и произвол боджиурдских диктаторов превзошли тиранию самих Шаддада и Намруда. Они разоряют нас и попирают нашу честь.
Разве денежный мешок длиной в семьдесят километров, открытый с одной стороны сердаром Боджнурда, а о другого конца сердаром Миянабада, можем мы наполнить, миянабадцы? Спасайте нас от хищников!
Эй, мусульмане! Мы тоже мусульмане и верим в пророка и Шах-ин-шаха!
Разве мы иноверцы? Мет, мы истые мусульмане!
Мулл не обижаем, мечети посещаем, коран уважаем…
Мы обращаемся к его величеству Шах-ин-шаху, во избежание народного гнева и пожара отвратить руку грабителя!..
Закончив читку статьи, я понял, как был прав Ареф, когда говорил, что газета — орудие дальнобойное. Я не только прочитал верующим свежую газету, но и всполошил их. Мне подумалось, что сейчас они двинутся на арк с голыми руками. Молодец Ареф, знает, как разговаривать с людьми!
Время — десять. Светило движется в сторону Арарата, а мне нужно а Киштан. После недолгого путешествия по горам, по и извилистой дороге вхожу в селение. Стучусь к бахши Абдулло. Его нет. Дома только жена музыканта.
— Здравствуй, уважаемая Якши! А где же хозяин?
— Родной Гусейнкули, я так рада видеть нас. Муж чуть не умер под кнутами. Долго потом не вставал. Но, слава Аллаху, выздоровел. Сейчас ушел искать работу. Жить не на что. Нужда в каждом уголке дома. Продать даже нечего. Я прислуживаю кулаку Ходжи Исмаилу, А муж… вот уже десять диен, как он ушел, и всё нет его. Даже не знает, что ребенок его умер. Вчера похоронила. — Всхлипнула, вытерла слезы рукавом. — Вот она, наша судьба, Гусейнкули!
Что я могу сказать убитой горем женщине, кроме слов утешения.
— Ничего, Якши, ничего… Если Абдулло мужественно поднял руку за народ, люди никогда о нем не забудут. «Если на твою долю выпало счастье умереть бодрым, значит, ты вступил в жизнь, которая бессмертна!» Это не мои слова, Якши, Я их слышал от учителя Арефа, а он знает все. Главное, не падай духом, Якши!
Время у меня в обрез. Я спешу на площадь, где обычно собираются мои сверстники,
Салам, друзья! Вот держите орудие наступления. — Я достаю из сумки газету. Вот газета «Бахар». Сейчас я вам прочту, а потом вы сами будете читать всем другим сельчанам. Только остерегайтесь людей Монтасера.
— Что же нам все-таки делать? — требовательно спрашивает Мухтар. — Ожидать, когда дадут сигнал из Мешхеда?!
— Делать надо то, что советует Ареф, Больше я ничего не знаю.
— Ладно, пойдем ко мне, там поговорим, — Мухтар тянет меня за рукав, и мы направляемся к его дому.
Проснулся я на рассвете. В окно вливается свежий утренний ветерок. Разбудил Мухтара, сказал, что ухожу. Сонно он пожал руку. Что-то промямлил. Я выскакиваю со двора и — в Миянабад. Дорога сокращается быстро: не успел, кажется, и выйти, а вот уже миянабадский мост через реку. Это самое красивое место в городе. Я останавливаюсь, смотрю на берега. С обеих сторон реки полусонно шумят вековые чинары, арары, игдовые деревья. Тихо тихо всплескивают волны. Веет от всего таким устоявшимся покоем, что никогда не подумаешь о каких-то беспорядках, недовольстве, грабеже и голоде. Но об этом-то я и думаю, забываю обо всем другом.
Незаметно для меня над вершиной «Шаджехан» поднимастя солнце, свет его ударяет в глаза. Спохватываюсь: нужно торопиться к Арефу, надо получить ясное задание для киштанских ребят. Вхожу во двор. Ареф спал на тахте под звездами. Только встал.
— Здравствуйте, господин учитель! С добрым утром!
— Здравствуй, Гусейнкули. Садись, рассказывай, что у тебя нового.
— Ничего не изменилось, господин учитель. Только киштанская молодежь недовольна. Хотят действовать, киштанцы ожидают вашего приказа!
— Ты хотел сказать совета? Я не умею приказывать. И не хочу. Надо каждому чувствовать ответственность. Наши люди уже разъехались по селам, Вам, Гусейнкули, придется действовать в Киштане… Что касается самих киштанцев, то сделайте вот что: пошлите толковых ребят одного в Ожеган, другого — в Синан. Сам. Гусейнкули, по пути в Боджнурд знакомь со статьей всех встречных… Будь смелее и хитрее. От этого у тебя силы прибавятся.
— Господин учитель, всю статью читать? Если так, то я не доберусь до Боджнурда и за неделю!
— Тю, тю!.. А ведь ты прав, я не подумал! — смеется Ареф. — Статью всю, конечно, читать не надо, Главное передать ее суть, накал, острые шины показать. Например: «Нас ничем не запугать. Нас не творил боджнурдский гончар! Берегись, палач, народного гнева он, как пожар!»
— Расшибусь, а все сделаю, господин учитель!
В Киштане опять отыскиваю Мухтара и передаю наказ Арефа: направить двух надежных и шустрых ребят в Ожеган и Синаи. Дал Мухтару две газеты со статьей. На прощание спросил, кого он думает произвести в агитаторы? Может быть Мухтар пойдет сам? Было бы надежнее. Я как бы внушаю ему пожелания нашего вожака Арефа.
...Гусейнкули Гулам-заде был активным участником бурных революционных событий в Иране, происходивших в 1926 г. Находясь на военной службе, он вступил в подпольную революционную организацию и с оружием в руках защищал права бедного курдского народа.Об этих драматических событиях, о подвигах героев курдского восстания повествуется во второй книге Г. Гулам-заде «Гнев», которая является продолжением первой книги, вышедшей под таким же названием.Над книгой работали на правах соавторов Ю. П. Белов и Н. Н. Золотарев.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
Пятьсот лет назад тверской купец Афанасий Никитин — первым русским путешественником — попал за три моря, в далекую Индию. Около четырех лет пробыл он там и о том, что видел и узнал, оставил записки. По ним и написана эта повесть.