Гнев - [55]

— Из тебя выйдет настоящий командир, Чжан. Ты смелый и выносливый юноша. Доведи нас до холмов, а там и отдохнешь.

Уже при свете начинавшегося дня отряд Тао добрался до холмов. Позднее к холмам прискакал Ван Шин с ординарцем. Чжан коротко рассказал ему, как он провел отряд. Ван Шин нахмурился, когда Чжан сказал про путь по реке: — Это очень опасно. Люди могли погибнуть, если бы обвалился берег. А его, наверное, подмыло.

— Я слышал шум обвала, но мы уже прошли то место, — успокоил его Чжан.

Ван Шин положил свою большую руку на голову Чжана и сказал, обращаясь к Тао:

— Видишь, товарищ командир, какого помощника вырастил!

— Мы заберем его с собой, отправим в военную школу.

Пока командиры разговаривали между собой, Чжан опустился на еще мокрую после дождя траву и, как только голова его коснулась земли, сразу уснул.

Отряд выставил охранение. Бойцам разрешили отдохнуть. Ван Шин сказал Тао, что японцы подойдут не раньше, чем часа через три. Пулеметчик Хань Фу повалился на траву, подвернул руку под голову и только хотел окунуться в сон, как товарищ его, Фын, толкнул его в бок:

— Ну, а теперь как ты думаешь, мальчишка знает дорогу?

— Еще бы не знать, такой паренек! — уже засыпая, ответил Хань Фу.

* * *

Чжан вскочил на ноги, когда солнце стояло уже высоко. Со стороны Чаньдина несся грохот разрывов и ураганный треск пулеметов. Возле Чжана на корточках сидел партизан. Чжан понял, что происходит, и обиженно сказал:

— Почему не разбудил, когда японцы пришли?

— Приказано было стеречь тебя, а не будить, — Дружелюбно ответил партизан. — На вот, командир Тао оставил тебе подарок.

Партизан протянул Чжану маленький маузер и кожаную сумочку с патронами. Чжан схватил подарок Тао обеими руками.

— Пошли, — сказал он.

И они побежали к холмам, в сторону Чаньдина.

Японский отряд прошел мимо холмов в боевом порядке: впереди грузовики с пулеметами, в середине пехота, позади грузовики с легкими орудиями. Партизаны укрылись в холмах, пропустили японцев вперед, к городу. Японская пехота, развернувшись, ринулась к Чаньдину. С грузовиков скатили орудия и открыли частый огонь по удобной, близкой и большой мишени — улицам, домам. Из города слабо отвечала одна пушка.

Орудия смолкли, и воздух наполнился дробным треском пулеметов. Японцы достигли уже города, когда внезапно на них обрушились с правого фланга партизаны. Японцы смешались было, но потом, быстро перестроившись, повели атаку сразу по двум направлениям: на город и на партизан. Хитрым маневром японцы вдруг оторвались от партизан, открыв их своим орудиям. Град картечи остановил, отогнал партизан. Они отступили обратно к холмам. Японцы, укрепив правый фланг завесой картечи, рванулись к городу с оглушительным воем:

— Банзай! Банзай! Банзай!

Они уже ворвались в город, когда неожиданно с тыла, со стороны дороги, по которой они пришли, на них навалился, уничтожив охранения, отряд Тао. Японские грузовики с легкой артиллерией сразу перешли в руки китайцев. И японская картечь, которая только что ошпарила партизан, хлестнула неистовым шквалом самих японцев.

Над долиной, взвизгнув, метнулась ракета: это был сигнал. Из города пошли в контратаку части гарнизона. Партизаны выскочили из-за холмов и шли широкой плотной стеной, добиваясь боя на правом фланге. Отряд Тао, отрезав пути к отступлению, гнал японцев на старые стены города и на партизан. Потеряв артиллерию, японцы попали в кольцо. Оно сужалось все больше и больше. Когда противники видели уже друг друга в лицо, китайцы бросились вперед. И повсюду на огромном поле — от холмов до стен города — завязался рукопашный бой.

Когда Чжан прибежал к месту боя, все уже было кончено. Оставшиеся в живых японцы убегали маленькими группами, преследуемые по пятам партизанами. Ван Шин подошел к Тао, зажимая тряпкой ладонь левой руки.

— Теперь можно и отдохнуть, — сказал он.

Тао, не отвечая, приказал своему адъютанту вызвать лекаря и промыть рану Ван Шина. Отдав это приказание, он ответил партизанскому командиру:

— Отдохнем после, надо собрать все оружие! Японцы теперь не скоро сюда сунутся. Урок хороший. Пленных, товарищ Ван Шин, отправьте своими силами в штаб дивизии. Я останусь здесь с отрядом дня на два на отдых. Бойцы его заслужили.

К беседующим подошел Чжан.

— У вас весьма достойный сын, товарищ Ван Шин, — сказал Тао.

— Я горжусь им, товарищ Тао, настолько, что скажу об этом словами наших мудрых стариков: «Для того чтобы сын был достоин своего отца, надо, чтобы отец был достоин своего сына».

Чжан слушал разговор командиров о себе и смущенно улыбался. Лично он не видел в своем поступке ничего особо выдающегося. Он сделал то, что на его месте сделал бы любой другой юноша, так же любящий свою родину, как и он, так же ненавидящий ее врагов, как ненавидит их он. Он скромно выполнил свой долг. И вместе с тем ему было приятно, что такой смелый и умный командир, как Тао, так хорошо отзывается о нем в беседе с его отцом, человеком строгим и решительным, командиром партизанского отряда, которого уважает все население провинции Шаньси. И еще ему было приятно, что отцу не пришлось краснеть за него перед Тао. Он не проявил слабости, выполняя важное поручение командующего.