Гнев гор - [22]

Оливер не знал, что ответить. Он ожидал чего угодно, но только не этого.

— Ты сам отказался от души, когда стал мертвым магом, а теперь желаешь ее обратно!

— Я не отказывался, а спрятал сосуд с ней, но…

— …его выкрали.

— Нет. Сглупил, — скупо обронил ректор.

— Тогда зачем она тебе? Разве ты плохо существуешь?

— Существуешь! — повторил ректор. — Я хочу жить! К тому же в человеческой душе столько силы, а я по глупости потерял ее.

— Так может… — осторожно начал говорить охс.

— Нет. Ты принесешь сосуд с моей душой, крыса. К тому же ответь хотя бы себе честно на один вопрос.

— На какой?

— Ты бы расстался с душой, которая сейчас зарождается в тебе?

Оливер растерялся. Честным с собой всегда быть сложно. Но Хос хорошо умел думать и, сейчас взвесив все, понял, что когда в его теле появилась частица Золотого Древа, он изменился. Оливер приобрел больше, чем мог пожелать, поэтому он честно ответил:

— Нет.

— Чего и следовало ожидать, — поставил в их споре точку лич. — Думаю не надо объяснять, что мою душу ты должен успеть вернуть за две Вольных недели.

— Разумеется, — процедил Оливер, ожидая дальнейших инструкций.

— Она находится в Цитадели Лучезарного Света, что на берегу Мерейского моря.

Оливер шумно сглотнул, хотя и не нуждался в этом. Лич подписал ему смертный приговор.

— Ты все понял? — любезно поинтересовался ректор.

— Да, — лаконично ответил охс. — Как я найду в Цитадели именно вашу душу.

— Это самое просто, — изобразил усмешку лич, стянув с тонкой кисти перчатку. На правой иссохшей руке, красовалось простое золотое кольцо. Аделард снял его и передал охсу. — Не потеряй.

— Если я это сделаю, мы будем в расчете? — тихо спросил Оливер.

— Сначала сделай, а потом поговорим.

— Нет, мы решим сейчас, — рявкнул Хос, чувствуя, что у него начинается неконтролируемое обращение.

— Хорошо, сделаешь это и мы квиты, до новых долгов, — уступил лич.

— Думаешь, я вновь так подставлюсь? — спросил Оливер, усмиряя свою суть и загоняя тварь, живущую в нем обратно.

— Я в этом уверен, — прошелестел ректор и, накинув капюшон, вышел из дома охса.

Оливер в ярости ударил кулаком в стену, кроша ее. Самое неприятное в этой ситуации было то, что он еще попросит помощи у лича. Аделард тоже знал, что охсу без его покровительства в Империи Сарратал не выжить.

Глава 6

— Да, вы оказались здесь! Да, не по своей воле, но каждый кузнец своего счастья! — уже не в силах себя сдерживать кричала я. Но меня просто не слышали, казалось, я разговариваю с куклами. Они кивали, улыбались, возмущались, но не слышали меня. С таким же успехом можно было молчать — результат был бы тот же.

Разговор с волшебницами, попавшими в Вечные скалы по "Акту крови" не заладился с самого начала. Наша перепалка длилась уже час, и победитель в ней так и не определился. В такие моменты понимаешь, что у каждого своя правда, а на истину всем наплевать. Они винили во всем гномов и меня, я же доказывала, что виновата Империя Сарратал и их собственная глупость. Но по понятным причинам признавать это волшебницы не спешили, расшатывая и без того хрупкую опору их существования. Не знаю, как в Вечных скалах, но в других государствах мира Сараф с рабами не церемонились никогда. Здесь же с девчонками пытались договориться, а они сопротивлялись.

Айрдгал попросил меня поговорить с девушками и вразумить их. Они после переселения в гостевой дом никого к себе не подпускали. Воины же не хотели применять силу, ведь любая из них могла стать кому‑то женой. Вот и получался замкнутый круг. Боюсь, что скоро мужчины не выдержать: им привезли невест, а те даже не разговаривают с ними. Уж кого — кого, а гномов мне жаль не было: все, что сейчас происходили, лишь результат их собственной глупости. Не всегда обман оправдан, тем более в той ситуации он был лишним. Я криво улыбнулась: и к девчонкам сочувствия испытывать не могла. Если бы не слова Айрдгала, что время истекает, то моей бы ноги в гостевом доме не было. Волшебницы покинут Вечные скалы только обрученными или погибнут. В их же интересах попытаться наладить общение с воинами гор. Самое смешное в том, что это понимали все кроме "несчастных". Когда я попыталась объяснить Айрдгалу, что меня слушать не станут, он сказал:

— Ты одна из них!

В его глаза, я, действительно, одна из них, но так ли это на самом деле? Увы, частью жертвенного стада я себя не ощущала, да и волшебницы не считали так. В их глазах я читала приговор себе: "Предательница". Они злились на меня, так как другого объекта для своих чувств найти не могли. Я же оказалась рядом. Опять же на мне не было браслета: свобода отделила меня от них не хуже стены. Украшения на руки им никто насильно не одевал, сами виноваты: жадность и глупость погубили многих. Теперь благородные стали рабынями. Вот только до глупышек никак не могло дойти, что все решает хозяин. То, что Наместник еще не приказал им ничего, не значит, что он этого не сделает: у всего есть предел и у терпения гномов тоже.

— Дуры! — окрик тары Фенд вернул меня в действительность. Таким тоном отдают приказы и карают провинившихся. Я посмотрела на женщину: та была в ярости. Но если заглянуть глубже: за маской гнева было хорошо скрытое презрение. Я поморщилась, ее отношение могло только усугубить ситуацию, все маги очень хорошо могут чувствовать эмоции, тем более в этой комнате целителей, как грязи. Зря она пошла со мной, ох, зря. — Вы думаете, ваш показательный протест хоть что‑то сможет изменить?