Гнев гор - [13]

Лич уже поделился своими соображениями по этому вопросу, сказав, что казна никогда не выделить дополнительных средств. Скорее всего, пострадают лорды, каждого обяжут оплатить обучение хоть одному боевому магу. Так что это было делом времени. Через пару недель выйдет новый указ Его Императорского Величества, и лорды безропотно подчинятся.

„… один миллион золотых был выделен на укрепление восточных границ и строительства морских фортов. "

"Многие граждане уже продают свое имущество и устремляются подальше от недружелюбного побережья. Волна переселенцем уже хлынула во владения лордов востока. Неважно демоны или кто‑то другой согнал морских волков с их территории, важно другое — Империю Сарратал ожидают перемены."

Оливер скривился. Кто бы не разорил Вольные острова его это не волновало. Нежить боялась другого. Если неизвестный враг сомнет оборону на востоке, то куда устремятся люди? Охе понимал, что они выберут врага опасного, но уже изученного. Церковь уже запустила свои щупальца света в Приграничье. Планы Оливера начинали рушиться, даже толком не воплотившись. Охсу был нужен ребенок графа, а от Ярогневы же не было вестей. Оливер наведался в Родовую часовню фон Корнтланов, когда все успокоилось. Запах крови там был особенно силен. Среди множеств ароматов он отличил такой знакомый, его ведьму ранили или убили. В тот момент он хотел уничтожить Аделарда. Безумная затея ректора привела к подобному результату. Охе прекрасно понимал, что ректор изо всех сил старается сделать его должником, всячески помогая. Вот только Оливер не знал, что Аделард потребует за свои услуги. Цену лич еще не назвал. Это обстоятельство невероятно злило охса, он не хотел попасть в такую ситуацию, из которой в будущем ему не выбраться. Поэтому Оливер старательно избегал ректора, но в Академии Начал спрятаться от ее главы очень сложно. Охса постоянно приглашали на "чай".

Его убежищем стал этот парк, ему он нравился по многим причинам. Одной из которых, как ни странно, были птицы. Он даже подумывал поймать себе парочку и посадить в клетку, но останавливало его то, что он мог просто про них забыть позднее. Смысл их держать, если они сдохнуть от голода в его отсутствие. От подобных мыслей охс приходил в бешенство. Он нежить, его ничего не должно волновать и уж тем более судьба птиц. Проклятое семя делало свое "черное" дело, не обращая внимания на все попытки Оливера хоть как‑то помешать ему.

Охс менялся и ему это не нравилось. Чувства нежити не нужны, но вот все остальное. Оливер заметил, что стал ощущать вкус человеческой пищи. Правда в отличие от крови она не насыщала. Хос пристрастился к вину, предпочитая сорта красного. Глядя на фужер с ним, охс представлял себе кровь, что это она ласкала бокал изнутри. Теперь каждое утро на рассвете он открывал бутылку и наблюдал, как красная пьянящая жидкость играет на солнце, сквозь стекло кубка.

Второй причиной, по которой охс наведывался в парк стали женщины. Здесь было много дивных цветов, которые он желал сорвать. Недавно помимо жажды человеческой крови и мяса, у него проснулся голод иного рода. Плоть. Теперь нежить понимала, почему люди не могут справиться с этим. Охс познал женщину. Правда бедняжка после этого не выжила, но нежити было плевать. Да и кто его осудит, глава приюта при монастыре святой Кары была редкостной стервой. Ему бы многие сказали спасибо за ее смерть. Да, охс решил проверить, вдруг Зертиш не солгала. Аделарду же на недоуменный вопрос: "Зачем?", он ответил полюбившейся людской фразой: "Чем Тьма не шутит?".

Действительно, вдруг Ярогнева в приступе отчаяния сказала правду, но ведьма его не разочаровала: мальчика в приюте не оказалось.

Охс поднялся со скамейки и мягкой поступью подошел к художнику. Его он заметил давно.

— Сколько? — спросил лар Хос. Он прекрасно знал, кого рисовал художник.

— Я хотел бы оставить себе эту картину, господин, — промямлил мужчина. Он в некоторой степени чувствовал себя виноватым перед магом, будто отобрал у того кусочек чего‑то личного.

— Сколько? — вновь повторил Оливер, и все его благодушие испарилось, как вода на солнце.

— Бесплатно, господин, — побоялся назвать цену художник. Он прекрасно видел, что теперь перед ним хищник.

— Держи, — Оливер протянул магу корзинку с оставшейся сдобой, после чего забрал холст. — Больше не смей наблюдать за мной, человек, — раздраженно проговорил Хос. Он вновь злился. Надо было забрать картину, ничего не давая взамен, но… Она ему понравилась. Картина будет чудесно смотреться у него над каминной полкой. Он, как человек, стал обрастать вещами.

Глава 4

Я сидела на одной из скамеек в дворцовом парке. На самом деле, назывался он Парк Предков, но у меня язык не поворачивался это повторить. Слово "предки" уже набило оскомину, и вызывало отторжение. Конечно, у гномов иная культура, но… В конце — концов мы не упоминаем Создателя, где душе угодно. Как‑нибудь спрошу Айрдгала, почему так. Была еще одна странность, я знаю, как произносится на их языке слово "предки". Здесь же звучало что‑то иное. Конечно, можно было поинтересоваться у тары Фенд, которая тенью следовала за мной везде, но мне было неловко к ней обращаться. Сейчас она сидела на соседней скамейке, в тени статуи какого воителя и вновь занималась рукоделием. Я с интересом наблюдала за ней, не забывая гладить Эсбена. Медведь стал одним из моих охранников на улицах Вечного города. Знать бы еще, что творилось в голове у этого зверя. Хотя мне было гораздо интересней услышать мысли тары Фенд. Вот уж стальная женщина. Даже когда мы с Айрдгалом появились в спальне, она спокойно произнесла: