Гнев Гефеста - [76]

Надо вставать. А надо ли? Зачем все это он затеял? Какой из него будет инженер, если он терпеть не может ключи и плоскогубцы, болты и гайки. Нет, не стоит мучить себя и других, надо заниматься тем, к чему лежит душа. Вернуться, упасть на колени перед Ведениным…

«Уйти всегда легко, а вот вернуться…» И он вспомнил, кто сказал! Лев Владимиров, заслуженный летчик-испытатель с фирмы Миля. К сожалению, тоже бывший. С ним Андрей случайно встретился в ресторане. Они, в сущности, были едва знакомы: еще в студенческие годы Андрей прыгал на соревнованиях на точность приземления, а Владимиров готовился на побитие мирового рекорда на Ми-4 с максимальным грузом и на максимальную высоту, — а обрадовались как старые приятели, не видевшиеся вечность.

Владимиров тоже забрел в ресторан один и тоже был расстроен. Когда выпили, он поведал Андрею свою не менее печальную историю.

Летал, испытывал новую технику. Дважды посылали его во Францию, в Ля Бурже, на мировую выставку авиационной техники, где он демонстрировал полеты на В-12, могучей и многообещающей винтокрылой машине. Два года назад назначили старшим группы летчиков-испытателей. А месяц назад и авторитет, и прежние заслуги — коту под хвост: подсидел друг Веня Сыроежкин, которого в свое время Владимиров с трудом протащил на фирму: очень уж подмоченная репутация была у прежнего сокурсника, за что и был уволен из военной авиации. Подсидел самым подлейшим образом: на фирме произошла поломка по вине летчика — нарушил инструкцию. Прибыла комиссия. Стали разбираться, беседовать с летчиками. И Веня такого наговорил, что у Владимирова глаза вошли во флюгер: какие ранее были происшествия, когда и с кем старший летчик выпивал, с кем и когда переспал. В общем, были и небыли, которые, конечно же, не украшали руководителя группы. А Вене это место очень нравилось — в начальниках, считал он, ходить всегда легче и почетнее.

Старшим летчиком Веню не назначили, но Владимирова сняли. Вот он и пришел залить обиду вином.

Андрей тоже поделился своим горем: сглупил, ушел из испытателей парашютов и катапульт по собственному желанию. И пообещал: «Но я все равно вернусь». Вот тогда-то Владимиров и сказал: «Уйти всегда легко, а вернуться…»

Неужели Веденин не возьмет?..

А как с учебой? Академия не колхоз, хочу работаю, хочу в город поеду, не так-то просто будет уйти…

Если бы Веденин простил, согласился взять… Написал бы в академию… Одно дело — сам просишь, совсем другое — организация, да еще такая авторитетная…

Он так размечтался, что забыл про боль в голове.

А пить он бросит. Можно сказать, уже бросил. Вчера не в счет: просто решил от простуды граммов сто пятьдесят принять. А тут Владимиров со своей обидой. Вот вместе и наклюкались. Зря, конечно. Обиду вином не зальешь. Левино дело, похоже, кончено, а Андрею можно еще начать все сначала. Надо сегодня же позвонить Веденину… Нет, вначале Вите. Как она отнесется к его решению? Посчитает несерьезным, мальчишеством? Должна понять — инженерное дело не его стихия и прошло время сидеть за партой… А вчерашнюю попойку придется скрыть — этого она не поймет. А для него вчерашняя встряска помогла окончательно определить свое кредо и принять верное решение; теперь ничто и никто не остановит его — он снова будет прыгать и испытывать парашюты и катапульты. А страх — его уже нет, и он готов хоть сегодня подняться на любую высоту.

Расхвастался, пижон несчастный! Забыл, как дрожал в кабине самолета перед последним стартом? И не перед катапультированием, перед обычным прыжком с парашютом. Правда, из стратосферы, ночью, а это не фунт изюму… И не все зависит от испытателя. Долгов вон какой был ас, а погиб не за понюх табаку — скафандр разгерметизировался, то ли при выходе из самолета за что-то зацепился, то ли на заводе напортачили. В общем, причин погибнуть много… И все-таки Андрей прыгнул, преодолел страх! Значит, и в другой раз преодолеет. Страх — это болезнь, которую надо лечить тем, от чего заболел… Опять какая-то чепуха в голову лезет…

Пора вставать. Сходить в буфет, выпить бутылку кефира и стаканов пять крепкого чая. В академию он уже опоздал, да и являться туда в таком виде небезопасно.

Он поднял от подушки голову и снова лег: перед глазами все закачалось, поплыло, как в тумане; черепок, казалось, развалится на части.

Какой же он свинья! И права будет Вита, если бросит его. Обещал, чуть ли не клялся… обманывал и ее, и Веденина, и себя. Нашел повод — от простуды! Не зря говорят, алкоголик всегда найдет уважительную причину, чтобы напиться. Неужели и он, Андрей Батуров, недавний испытатель, офицер Военно-Воздушных Сил, алкоголик? Ему стало стыдно и страшно. Нет! И нет! Просто он легкомысленный, избалованный тип, слабовольный, развращенный бабник. Вспоминает о Вите, а вчера прилип к какой-то пышногрудой толстушке, на брудершафт с ней пил. Спасибо Владимирову, прогнал эту шлюху, а то мог бы в какую-нибудь неприятную историю влипнуть.

Хватит! Все — к чертовой матери! Надо взять развод с Антониной и вызвать Виту!

А если Антонина снова заартачится? Перед отъездом из Яснограда Андрей заходил к ней, хотел поговорить по душам — она и слушать не захотела. Чуть ли не вытолкала его взашей из квартиры и крикнула вслед: