Гнев Цезаря - [9]

Считайте, корвет-капитан, что моего „напутственного пинка удачи“[11] вы уже удостоены».

Наткнувшись на слово «пинка», Умберто многозначительно хмыкнул и улыбнулся. Только «морские дьяволы» знали о существовании у боевых пловцов этой традиции, скорее, даже некоего ритуала. Перед выходом на задание, которое для многих оказывалось последним, каждый из них удостаивался благословения «напутственным пинком удачи», на который обычно расщедривался сам Валерио Боргезе.

Сантароне уже не смог бы припомнить, когда и как именно зарождался этот ритуал, однако пройти через него каждому из «морских дьяволов» представлялось делом почти святым – «пинок удачи» считался неотъемлемым атрибутом их воинского везения.

– Если мне не изменяет догадливость, это письмо – от фрегат-капитана[12] Боргезе? – спросил барон, смакуя налитое дворецким вино и закусывая его ломтиками сыра.

– От него, причем довольно неожиданное.

– От Боргезе… Да к тому же «неожиданное»… – повертел между пальцами ножку бокала оберштурмбаннфюрер СС. – А чего еще можно ожидать от таких людей, как он или Скорцени, кроме очередной диверсионной неожиданности? Так, о чем это он в письме?..

– Даже пребывая в тюрьме, командир боевых пловцов остается неплохо осведомленным по поводу того, что происходит на свободе.

– А посему, даже пребывая за решеткой, он, конечно же, не мог не откликнуться на сдачу линкора «Джулио Чезаре».

– На этот акт уже даже не военной, а нравственной капитуляции Италии, – протянул Умберто письмо барону, помня, что тот не только свободно говорит на итальянском, но и сносно владеет навыками чтения на этом языке.

– Ничего не поделаешь: каждая поверженная страна проходит через две фазы капитуляции – военную и нравственную, – по обыкновению своему, пробубнил фон Шмидт, уже пробегая взглядом текст письма, но тут же спохватился и, пытаясь оставаться справедливым, уточнил: – Кстати, Германии это тоже касается. Выражусь конкретнее: Германии это касается в первую очередь.

6

Январь 1949 года. Албанский конвой.

Борт крейсера «Краснодон»

Стоило командующему Влёрской базой произнести свое: «Какая поразительная осведомленность!», как Гайдук тут же мельком взглянул на контр-адмирала.

Внешне тот вроде бы никак не отреагировал, зато, воспользовавшись его замешательством, контрразведчик решил окончательно дожать этого несостоявшегося «черногорского Бонапарта». Как-никак, а в перечне лиц, ориентировки на которых Гайдуку пришлось вызубрить еще перед выходом конвоя в море, этот супруг наследницы черногорского престола, лишь по чистой случайности оказавшийся в должности командующего базой военно-морского флота Албании, значился первым.

Мало того, начальник контрразведки службы береговой обороны флота генерал Шербетов[13], так и не отважившийся перейти во «флотскую иерархию», настоятельно советовал подполковнику сделать все возможное, чтобы как можно поближе познакомиться с этим влиятельным офицером. И не только потому, что, как предполагали в управлении разведки, со временем Карганов мог стать командующим албанским флотом.

Дело в том, что уже сейчас этот «проходимец мафиозного типа» почти официально командовал целой флотилией контрабандистов, действовавших на итальянских и греческих коммуникациях. И в связи с этим тоже представлял немалый интерес для советской разведки. Причем не только флотской. Иметь на этих коммуникациях, да с базированием на берегах дружественной Албании, свой надежный «контрабандистский» разведывательно-диверсионный канал… это дорогого стоило.

– Если не ошибаюсь, теперь этот генерал, ваш родственник, является заместителем военного министра народной Албании, ведающим, среди прочего, еще и возрождением флота. В чем мы – в возрождении вашего флота, – как союзники по борьбе и социалистической идеологии, тоже заинтересованы. Кстати, вам повезло, что офицерский диплом вы получали во Франции, которую в Албании воспринимают как недавнюю союзницу в борьбе с фашизмом, а не во «вражеской Италии времен дуче Муссолини».

– А вы, стало быть, не простой флотский офицер…

– Было бы странно, если бы начальник службы безопасности конвоя представился простым корабельным плотником или хлебопеком.

– Вот и я так полагаю. – Предаваясь ироническому настроению, Карганов имел обыкновение отклонять туловище чуть назад и в сторону, словно бы желал рассмотреть собеседника издалека и всего сразу. – А если вы еще и представитесь…

– Подполковник Гайдук, что приравнивается к капитану второго ранга, – по-белогвардейски щелкнув каблуками, склонил голову контрразведчик. – Отвечаю за безопасность конвоя.

– Ваша фамилия Хайдут? Вы что, венгр?

– Не имею чести, – процедил подполковник.

– Первоначально у них так именовались погонщики скота, – решил просветить его Карганов, а затем на Балканах «хайдутами» или «хайдуками» стали именовать и повстанцев, действовавших против турок, а то и просто горных разбойников.

– Моя фамилия – Гайдук, – жестко уточнил подполковник. – В повстанчестве и в горном разбое ни я, ни ближайшие предки мои, смею заверить вас, не замечены.

– Охотно верю. Тут вопрос анкеты «личного дела». У вас этого опасаются не меньше, чем у нас.