Гнев Божий - [38]

— Но мы не попечители его церкви, сеньор, — заметил Янош.

— Может быть, вы предпочитаете быть его прихожанами? — ответил Томас, мягко улыбаясь. — Ему здесь нет места и никогда не было, сеньоры. Если он останется, его ждет смерть.

Пришпорив коня, Томас де Ла Плата галопом поскакал вслед за своим отрядом.

Янош с облегчением вздохнул.

— В какой-то момент мне казалось, что ты его вот-вот прикончишь. Если бы ты это сделал, нас бы сейчас клевали вороны. Как ты догадался, что банда рядом?

— Они вспугнули птиц на деревьях, — пояснил я.

— Ну, сэр, вы, как я вижу, свое дело знаете твердо, — засмеялся он.

На этом наш разговор закончился. Сидя за рулем, я чувствовал, как по моей спине бежит пот. Рубашка и даже пиджак на мне были хоть выжимай, руки нервно дрожали.

* * *

Оставив Яноша устраиваться в гостинице «Каса Мойяда», я побрел по улице в сторону церкви. Я медленно шел по селению, куря сигарету и здороваясь со всеми, кто попадался мне на пути. Но никто так и не удосужился хоть как-то отреагировать на мои приветствия. После революции эти бедные люди продолжали влачить такое же жалкое существование, как и до нее, что давало повод с иронией относиться к ее идеалам. Действительно, никаких перемен в их жизни так и не произошло, ярким свидетельством чему служила сточная канава, проходившая посреди улицы, на которой, вдыхая зловонные запахи человеческих испражнений, беззаботно играли дети.

Стоки из этой канавы стекали в канализационный колодец, вырытый в самом центре небольшой площади. Впереди меня, согнувшись под тяжестью кувшина с водой, шла совсем древняя старуха.

Догнав ее, я, несмотря на протесты, забрал кувшин и пошел за ней вслед. Вскоре старуха свернула в сторону и скрылась в одной из хижин. Мне, даже с моим средним ростом, чтобы войти в ее жилище, пришлось согнуться. Войдя внутрь, я чуть было не задохнулся от спертого воздуха, ударившего в ноздри, а когда глаза привыкли к темноте, сумел разглядеть, что в комнате не было ни окон, ни мебели. В углу лежала стопка индейских одеял, служивших старухе постелью. Женщина в испуге склонилась над тлеющим очагом, а я, поставив кувшин на пол и сунув ей в руку пять пенсов, поспешно покинул ее жилище.

Оказавшись на улице, я увидел Ван Хорна. Тот стоял на ступеньках церкви и смотрел в мою сторону. На нем вновь была одежда священника.

— Добрый вечер, святой отец! — воскликнул я, подойдя к нему ближе.

— Мистер Киф, — произнес он и, повернувшись, направился к двери. — Что вы здесь делаете? Навещаете бедняков?

— Ну и лачуга, должен заметить, — сказал я. — Я много повидал на своем веку, но такой нищеты еще не встречал. Даже самые грязные трущобы Дублина в сравнении с тем, что сейчас увидел, кажутся раем.

— Да, жизнь здесь тяжелая, — согласился Ван Хорн. — Как я и говорил. А как дела на гасиенде?

Я подробно описал ему все, что с нами произошло, начиная со встречи с Юрадо и кончая неприятным разговором с Томасом де Ла Плата. Когда я закончил свой рассказ, Ван Хорн уселся на стол, стоявший у стены ризницы, и, сдвинув к переносице брови, задумался.

— Итак, два дня, — наконец произнес он. — У нас мало времени.

— Как ты думаешь, почему Бонилла скрыл от нас, что старик не в своем уме? Уж это он должен был знать. Черт возьми, он ведь прекрасно знает, что творится в этой семье.

Ван Хорн хмуро посмотрел на меня.

— Похоже, ты сам знаешь, почему?

— Так вот, — сказал я. — Уверен, что Бонилла отвел тебе основную роль в этой операции. Ты для Томаса — главная приманка.

— То есть именно я должен был выманить его с гор, а ты — с ним расправиться? — произнес он и пожал плечами. — Что ж, согласен. Только обещаю тебе, что при первой же возможности я разделаюсь с ним сам.

— Значит, ты его не послушаешься и не уедешь из Мойяды?

— Киф, я приехал не для того, чтобы выполнять приказы Томаса. Он здесь на нелегальном положении и должен скрываться. В ответ на его требования я буду отправлять церковные обряды в открытую.

— А девушка? Ты так искусно заморочил ей голову. Зачем это?

— А ты сам как думаешь? — резко спросил Ван Хорн.

Было видно, что мой вопрос его сильно озадачил.

— Послушай, — сказал он, — я здесь священник и должен им оставаться. Это тебя как-то задевает? Мне кажется, что религиозные чувства тебе чужды.

— Точно, — согласился я. — Просто ты вновь стал другим человеком. Только и всего.

— Тебе придется к этому привыкнуть. Но я тебя все же не понимаю.

— Видишь ли, я был поражен тем, как ты вел себя с девушкой. Как ты с ней разговаривал, двигался. Ну настоящий священник, да и только! Прошу, не обращай на меня внимания.

Когда я выходил из ризницы, колени у меня почему-то дрожали. Вслед за мной вышел Ван Хорн и, взяв меня за плечо, легко повернул к себе лицом.

— Киф, я убийца и вор с большим стажем. Для таких, как я. Бога нет и быть не может.

— Если это так, — заметил я. — Если Бога нет, то почему ты так боишься своих грехов?

Видно, я впервые попал Ван Хорну в самую болезненную точку. Словно маска сползла с него, обнажив лицо глубоко страдающего человека. Неожиданно, схватив за грудки, он легко, словно детский мяч, поднял меня. Я уже подумал, что пробил мой смертный час, но тут Ван Хорн дернулся, словно сквозь него прошел электрический разряд, и поставил меня на пол.