Гнёт. Книга вторая. В битве великой - [120]

— Пётр Фокич…

— Помолчите ка, друг мой. Ваша жёнушка мне всё рассказала.

Боровский осмотрел больного, сделал новую перевязку. Ронин ещё больше ослаб. Глаза погасли.

— Звёздочка… Сыграй полонез Огинского… — едва слышно произнёс он.

— Сейчас, родной, вот провожу Петра Фокича.

Понял; хочет узнать у врача правду. Вернувшись, она поцеловала мужа и вышла в столовую. Ронину казалось, что смерть склонилась над ним и веет холодными крыльями. Сейчас раздадутся скорбные звуки полонеза и он уйдёт из жизни.

Бурно прозвучал аккорд, и вдруг жизнеутверждающе зазвучал марш тореадора. Ронин удивился. Почему Лада заиграла этот чудесный марш? Ах, как зовут к жизни бодрые звуки. К жизни, к борьбе! Нет, умирать нельзя!.. Дали озарились ясным призывным светом. Ему казалось, что угасшие силы снова пробудились, волна бодрости подхватила, понесла в широкое житейское море.

* * *

Ясные дни октября становились зябкими и словно задумчивыми. Зелень поблекла. Клёны теряли свои нежные пожелтевшие листья. Розы доцветали. Лада собрала в саду последний букет и возвращалась к террасе, любуясь цветами: трудно было в колючем розарии отыскать эти чудесные полубутоны.

"Как она расцвела и похорошела, моя ненаглядная звёздочка", — думал Ронин, стоя на ступеньках. Ему было больно сознавать, что его чуть не оборвавшаяся жизнь клонится к закату. И не он победил смерть, а Лада. Она спасла его, спасла своей заботой, своей любовью.

Лада подняла глаза, и счастливая улыбка озарила её лицо. Вот он стоит на ступеньке — высокий, по-юношески стройный, с копной седых волнистых волос, с тонким одухотворённым лицом, глубокие морщины залегли вокруг рта и на высоком лбу. Он стоит, протянув к ней руки, а глаза по-молодому светятся силой и радостью.

Сигнал клаксона у ворот нарушил тишину. В распахнутые ворота въехала машина. Из неё выскочили три человека, четвёртый замешкался, вытаскивая кульки и свёртки. Ронины изумлённо смотрели на Казакова, весело шагавшего к ним. Он за локоть держал худощавого, загоревшего до черноты военного. Это был Силин. За ними шёл Якуш и наконец нагруженный свёртками Арип. Обнимая их, Ронин весело проговорил:

— Алёша! Аристарх! Арип!.. Да как же я счастлив видеть всех вас у себя! А вам, товарищ Якуш, сердечное спасибо за вашу постоянную заботу.

— Не мне, дорогой Ронин… Благодари комитет. Он поручил мне опекать тебя.

Необъяснимым теплом охватило сердце Ронина. На глазах заискрилась светлая слеза:

— Арип, дорогой… Дожили мы с тобой до счастливых дней.

Арип обнял старого друга за плечи, важно сказал:

— Что Арип! Все люди старого города, которые трудятся, все за Советскую власть отдадут жизнь. А вы наш верный друг. Вы спасли той чёрной ночью мою дочь, ко мне ехала…

— Золотую весточку мы привезли тебе, Виктор, — задушевно сказал Казаков.

— Слушаю. Столько радости подарил мне сегодняшний день!.. Ну, давай твою весточку.

Казаков вынул из бокового кармана сложенный вчетверо лист бумаги. Развернул и прочёл:

— "Постановление Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров…" Зачин пропущу, сам прочтёшь, а вот что радостно: "Назначить комиссию по делам Туркестана в составе товарищей: Ш. 3. Элиава (председатель), М. В. Фрунзе, В. В. Куйбышева, Ф. Голощёкина, Я. Рудзутака, Г. И. Бокия, которая уполномочивается представлять ВЦИК и Совет Народных Комиссаров и действовать от их имени в пределах Туркестана и сопредельных с ним государств и способствовать проведению в жизнь начал, изложенных в пункте третьем настоящего постановления".

А подписал-то сам Ленин!.. Чувствуешь нашу силу?!

— Вот оно величие!.. — воскликнул Ронин. — Единая, неделимая, непобедимая Советская страна!

Все смолкли, вспоминая битвы прошлых и недавних лет. В этой тишине послышался походный шаг военного отряда. В синее осеннее небо плеснули молодые звучные голоса:

И взойдёт за кровавой зарёю

Солнце правды и братства людей.

Купим мир мы последней борьбою,

Купим кровью мы счастье детей!

Ронин замер, вслушиваясь в бодрые победные звуки…

— Что это? — недоумевая, проговорил он.

— Это рота Ленинской школы, где вы были преподавателем, Виктор Владимирович, — проговорил Силин. — Готовятся к параду. По пути зашли приветствовать вас с выздоровлением.

Рота свернула в распахнутые ворога. И мощной волною понеслись молодые голоса:

Смело мы в бой пойдём

За власть Советов…

Ронин и его гости поднялись, словно на параде, и, как знамя, подхватили песню:

И, как один, умрём

В борьбе за это…

А солнце щедро заливало весь мир сияющими лучами.

Об авторе

Анна Владимировна Алматинская родилась в 1884 году в городе Зерном (Алма-Ата) в семье ссыльного офицера. Вскоре вся семья переехала в Ташкент.

Много пыльных степных дорог исколесила на арбе будущая писательница. Сменялись маленькие пыльные города с крепостями и приплюснутыми к земле домиками; Чимкент, Туркестан, Перовск, Казалинск, Форт № 2 и др.

Гимназию А. В. Алматинская окончила экстерном. С 16 лет началась трудовая жизнь. Сначала была репетитором, а с 1902 года работала в Управлении постройки Оренбург-Ташкентской железной дороги. В этот период А. В. Алматинской сделана первая попытка написать рассказ. Хотя рассказ был напечатан в двух номерах газеты "Туркестан", но автора не удовлетворил. И только спустя пять лет, в 1908 году, в "Ташкентском Курьере" стали появляться систематически стихи и рассказы Алматинской.