Гнет - [2]

- И что теперь? - Император сидел на подоконнике, курил и смотрел вниз на город. - Не знаю, - вздохнул Иде. - Даже если кто-то промыл ей мозги, в учетных записях все равно будет стоять самоубийство. А самоубийцы в ГНЕТе работать не могут. Я надеюсь только на то, что Высший поймет ситуацию и не будет отстранять Кей от работы навсегда. - Когда состоится рассмотрение дела? - поинтересовался Джо. - В конце недели. Я надеюсь только на то, что Кире успеет приехать и найдет того недоноска, что заварил эту кашу. Если мы представим на суд реального виновника, возможно, наверху сжалятся над нашей девочкой. - А если не успеем? - Тогда ее уже ничто не спасет, - вздохнул Дьявол и схватился за голову, Если узнаю, кто это сделал, собственными руками низвергну. Испепелю к чертовой матери! - Не выйдет, - хихикнул Шейн, - испепеление исключительно в ведомости Кире. - Может, хватит дымить, - взорвался Иде, - тут это запрещено! - Подумаешь, - надулся Император и кинул окурок вниз, на улицу. - Нельзя? - полюбопытствовал Джо, - а зачем тогда у тебя в столе сигары лежат? - Для красоты, - огрызнулся Иде, - и отвяжитесь от меня, в конце концов! - Ладно, не кипятись, - хмыкнул Дракон, - нам всем сейчас не сладко. Иде не ответил. Он задумчиво сверлил взглядом некую точку за пределами видимости и уже не реагировал. Джо дернул Шейна за рукав и потянул в сторону двери. Все равно тут делать было нечего. Прошло два дня. За это время Иде почти не выходил из кабинета, беспрерывно курил и безнадежно смотрел в одну точку. Кей... она не убереглась, бедная малышка. Только бы ее простили на фоне обстоятельств, только бы она осталась... но надежды на это было ничтожно мало. Раздался тихий стук в дверь и в образовавшуюся щель протиснулась секретарша. - Извините, - робко произнесла она, - Метр, к вам пришли. - Нет, - словно очнувшись, пробормотал Дьявол, - я никого не хочу видеть. - Это ваш брат. Все равно не хотите? - Брат? - воскликнул он, - Господи, пусть входит. Я уже третий день его жду. - Я только прикрою шторы, - секретарь проворно подбежала к окнам, задернула тяжелые лиловые шторы, отчего комната погрузилась в полумрак, и вышла. Секунду спустя, снимая на ходу черный плащ с кровавым подбоем, в дверь вошел Сатана. Иде вскочил ему навстречу. - Кире! - Иде... Для тех, кто привык думать, что Добро и Зло - извечные враги, это зрелище наверняка было бы шоком. Братья были похожи лицом как две капли воды - еще бы, ведь они родились близнецами. Служба в ГНЕТе, однако, наложила на каждого свой отпечаток. У Иде были сверкающие белые волосы и фиолетовые глаза, Кире же щеголял темной косой, на темени под толщей волос еле-еле угадывались крошечные рожки, а в глазах мелькал изумруд. И все же они были двумя сторонами одной медали - вылитые из одного металла и неразлучные как свет и тьма. Иде облегченно вздохнул: - Ты приехал все-таки... - А разве я мог не приехать на такой аврал? - удивился Кире, - хорош бы я был... - Чего-нибудь выпьешь? - Виски, пожалуй. А то из головы никак не выветривается шашлык из человечины, - захихикал тот. Дьявол отдал приказ секретарше и сказал: - Садись, что ли... Кирай не заставил себя упрашивать и уютно разместился в огромном кресле черной кожи. - Ну? - Ты что-нибудь узнал уже? Кире пожал плечами. - Конечно. Перед отъездом я дал задание на психологический эксперимент группе выпускников. Их всего десять. Так как основной состав служащих я уже допросил, то эту гадость мог сделать только один из учеников. Дело за малым - думаю, к вечеру я уже буду знать его имя. - Подозрений никаких? - спросил Иде. - Подозрений масса, - усмехнулся брат, - в каждом стаде есть черная овца, точнее, белая, если говорить о чертях, - тут он засмеялся, - такая овчинка есть и у нас. На редкость безалаберный, безответственный и наглый тип. Я готов спорить на что угодно, это он. - Почему тогда сразу не прижмешь? - Хочу быть до конца уверенным. Меня не радует перспектива подставить человека за то, что он не делал. Проработаем всех, чтобы исключить малейшую ошибку. Ведь время у нас есть? - До завтрашнего утра. Сатана отхлебнул принесенный виски и улыбнулся: - Не бойся, братик. Клянусь, сегодня до полуночи мы его отроем. - Хорошо, если так, - устало вздохнул Иде и откинулся на спинку кресла, а то я уже извелся весь. - Переживаешь за свою девочку? - Конечно. И не только за свою девочку, но и за хорошего сотрудника. Ведь она и то, и другое. Потерять такую девчонку было бы невыносимо. - Понимаю... - Кире пригнулся поближе, - но вот что совершенно до меня не доходит, так это где ты такую откопал. Золото, а не малышка. Хотя по характеру она больше мне подходит... - Не смей на мою девушку губы раскатывать, - рявкнул Иде. - Даже не пытаюсь. Но может, ты хоть подскажешь, где таких производят? А то мне немного одиноко...

- Зинка! Да просыпайся же ты, лентяйка чертова, - раздался из кухни встревоженный голос. В маленькой комнате зашевелилось потертое ватное одеяло и две тоненькие ноги неохотно скользнули в тапки. Скользнули и тут же юркнули обратно - те были какие-то сырые и склизкие. "Надо было вечером на батарею положить", подумала она и снова одела их на ноги. Тяжело вздохнув, с еще закрытыми глазами она на ощупь прошаркала в ванную, периодически натыкаясь на углы. Заперев дверь, она включила кран, присела на краешек ванны и снова задремала, уткнув нос в потрепанное вафельное полотенце. Из этого сна ее вывел истерический стук в дверь. Шаткая, с осыпающейся краской, она спазматически содрогалась под кулаком, роняя на пол светло-зеленую перхоть. - Опять дрыхнешь? Шевелись живее, а то голодная в школу пойдешь, я тебя до полудня ждать не собираюсь! Делать нечего, и худенькая восьмиклассница Зинка, со все еще закрытыми глазами набрала пригоршню ледяной воды и плеснула в лицо. Это всегда помогало. Уже сидя за столом и поедая остывшую яичницу с растекшимися желтками-глазами, она смотрела в замерзшее окно и размышляла. Что-то было не так. Казалось, обычное зимнее утро, за окном сумерки, еще горит фонарь возле ларька на углу и слышится размеренный скрежет лопаты дворника. Остывший желток все так же липнет к вилке, а чай какой-то безвкусный. Так было всегда, сколько она себя помнила. Та же крохотная двухкомнатная квартирка, где они жили вдвоем с матерью, тот же ежедневный распорядок. Мать встает, будит Зинку, готовит ей завтрак и уходит на работу, на почтамт. А Зинка доедает, моет посуду и плетется в школу, куда ей абсолютно не хочется. Все было обычно... но именно сегодня какие-то мелочи бросались в глаза. Почему вдруг сегодня? Этого четырнадцатилетняя Зинка, худышка с угловатым лицом и выпирающими лопатками, понять никак не могла. От несвойственных ее возрасту дум ее отвлек крепкий материнский подзатыльник. - В облаках витаешь? На часы бы посмотрела! - и мать исчезла в недрах квартиры так же внезапно, как и появилась. Синие часы над холодильником безжалостно показывали половину восьмого. Зинка вздохнула и со стуком положила вилку на стол. Пора собираться. Уже когда она заканчивала мыть посуду, хлопнула дверь в прихожей. Мама ушла, даже не попрощавшись. И странно - именно сегодня Зину это задело. С легким раздражением она закинула тряпку в мойку и отправилась собираться. Однако вид лежащей на столе медицинской карты поставил все на свои места. Сегодня не нужны учебники, тетради и дневник - сегодня диспансеризация в местной поликлинике Может, для кого-нибудь этот день обещал быть счастливым - никаких занятий, домашних заданий и контрольных работ, прошелся по кабинетам и иди гуляй. Может кому-нибудь такое положение вещей было по душе, но только не Зинке. Скажем прямо - абсолютно везде и всегда хрупкая девочка Зина была абсолютно одинока. Да, вокруг была жизнь, существовали ее одноклассники, соседи, мать, наконец. Но она им не была нужна, что создавало полную иллюзию житья в стеклянной банке - жизнь рядом кипит, вот только никому нет до тебя дела и поучаствовать в общем веселье тебе не дадут. В лучшем случае тебя просто не заметят. В худшем же... Все последствия второго варианта Зинка уже не раз испытала на своей шкурке. И сегодняшний день обещал быть особенно неприятным. В обычной школьной рутине каждый урок был для нее своеобразным островком спасения, во время которого ни у кого нет времени и возможности издеваться и строить пакости. А переменки всегда можно было где-нибудь пересидеть... Как вы поняли, Зинку никто не любил. Каждый хлюпик рядом с тихой и застенчивой девочкой чувствовал себя по крайней мере Шварценеггером и не упускал случая поиздеваться. Сегодняшний день без спасительных уроков обещал быть настоящим кошмаром. С такими невеселыми мыслями в голове она пробиралась по заснеженной тропинке к белому зданию поликлиники, утыкаясь носом в воротник потрепанного пальто и стараясь не замечать, что в правом сапоге предательская дырка собирает снег. Снег был мокрый и тяжелый, что обещало насквозь мокрые колготки. - Эй, Зина-Образина, куда торопишься? - раздался за спиной крик и в тот же момент что-то больно ударило ее в затылок так, что в глазах потемнело. На Зинку неслись трое ее одноклассников со снежками наготове. Но ей хватило и одного - она бессильно упала в снег и осталась лежать. - Может, не стоило в снежок ледышку пихать? - спросил один и легонько пнул неподвижно лежащую девочку ногой. - Да ничего ей не будет, - бросил второй, - пошли, а то опоздаем. И вся троица понеслась дальше. Когда они уже скрылись за углом, Зинка, тихо всхлипнув, подняла голову и ощупала затылок. Болело сильно, а на руке остались пятна крови. Но делать было нечего - она кое-как встала, отряхнула коленки и подняла портфель. Голова кружилась, перед глазами неслись дикие красно-зеленые круги и слегка тошнило.