Гляжусь в тебя, как в зеркало - [4]

— Ну, совсем заспалась, барыня моя, — ворчала Анна, кряхтя сползая с печи, на которой они и спали вдвоем с Лизой, — вставай, счастье проспишь. По мнению матери, боженька раздавал его всем именно по утрам, с первыми лучами восходящего солнца. Это была ее личная уверенность. Лиза улыбнулась. Мать была странная, не похожая на других жителей поместья. И именно поэтому казавшаяся Лизе своим человеком. Большую часть времени молчаливая. Живущая по каким–то своим внутренним негласным правилам. И, как будто, владеющая каким–то тайным знанием мироздания. Может и правда, как говорят слухи, она умела общаться с лешими. Может, наяву видела те потусторонние миры, которые снятся Лизе. Девушку много раз подстегивало спросить мать об этом. Но, при взгляде на ее плечи, которые начинали горбиться от этой пристальности Лизы, как будто придавливаемые невидимым грузом, она меняла свое решение. Мать явно не хотела о чем–то разговаривать ни с кем, в том числе и с ней. И Лиза не хотела случайно затронуть именно ту запретную тему. Тем более, что свои вопросы она хотела задать всего лишь из праздного любопытства. Скатившись с печи, Лиза наклонилась над кадкой умывальника, ловя в сложенные ладони воду, которую мать начинала лить из кувшина. Потом стала одеваться. И Анна, как обычно, помогала ей, разглаживая только ей одной видимые складки. А затем, она усаживала Лизу на скамью и начинала расчесывать и заплетать отросшие за год почти ниже лопаток светлые волосы девушки.

— Счастье мое, жизнь моя, — шептала Анна. И ее плечи распрямлялись, и она действительно казалась счастливой в эти моменты. И даже как будто молодела.

Затем они завтракали. А после расходились на работу.

Но сегодня работала только мать. Сегодня Лизе велели не приходить на псарню. Парой дней раньше откуда–то вернулся давно отсутствовавший сын барина. И привез с собой друзей. И на сегодняшний день была назначена охота, по поводу этого радостного события. Полноценным псарем Лиза не была. Да и не стать ей им никогда, потому что родилась не мужчиной. Поэтому, о ее участии в охоте речи быть не могло. А сегодня на псарне будет много господ, которым решили вообще ее не показывать. Поэтому у Лизы сегодня был настоящий выходной день. По счастливой случайности совпавший с ее днем рождения. Поэтому сегодня Лизу, одевающуюся обычно в тряпье, чтобы не жаль было порвать, возясь с собаками, мать нарядила как принцессу. В почти новую белую рубашку, красивый синий сарафан и обвесила яркими бусами. Половину из которых Лиза сняла после ее ухода. Сидя у окошка и любуясь на себя в начищенную до блеска железную пластинку, Лиза задумчиво теребила длинными пальцами синюю ленту, вплетенную в ее короткую косу, которую лента значительно удлиняла. Двадцать лет назад она родилась в этом доме, похожая на отца, которого не помнит, как две капли воды, по словам матери. Поэтому к неизвестному отцу все же испытывала теплые чувства. И прожила в этом доме почти год, после чего ее украли цыгане из проезжающего мимо табора. И что она там пережила одному богу известно. Но мать считала, что пережила что–то очень страшное, о чем совершенно не нужно вспоминать. Собственно, затем Лиза все и забыла. Так считала мать. И девушка была с ней почти согласна. Если бы не то лицо, появляющееся последнее время в ее снах. Что это за лицо, заставляющее так жарко биться ее холодное сердце, думала Лиза… Это чувство было таким странным, неспокойным, но почему–то очень приятным. И она очень хотела вспомнить того, кому лицо принадлежало. Но днем, сколько бы усилий она не прилагала, ночные образы не хотели к ней возвращаться. Лизе почему–то стало грустно. И она посмотрела на солнечное утро за окном. Оно казалось таким радостным и веселым, что девушка решила забыть о своих мыслях, которые тревожили ее, и прикоснуться к этому утру. Она встала, тщательно закрыла за собой дверь избы и вышла во дворик. А затем и за ворота, где медленно текла пестрая река отправляющего на пастбища скота.

И тут же услышала свист за своей спиной.

— Лизавета, чудо лесное, неужто ты? — обалдело вопрошал рыжий вихрастый парнишка лет 15-ти, подпасок чернявого пастуха, шедшего рядом. Округлившимися глазами, с полуоткрытым ртом, тот смотрел на Лизу, потеряв дар речи.

— И вам утра доброго, господа! — неожиданно для себя отвесила им Лиза поясной поклон. От чего оба вспыхнули румянцем, как раскалившаяся кочерга, а у чернявого даже прорезался голос:

— Скажешь тоже, господа! Какие мы тебе господа… — сердито забурчал чернявый, но сам расплывался в довольной улыбке.

— Ох, Лиза, ну хороша! — продолжал испускать свое несдерживаемое восхищение рыжий, — прям невеста, а дядь Егор?

— Какой я тебе дядя, — не меняя тона бурчал себе под ноги Егор, перетаптываясь на месте, — а Лиза это да, невеста. Кто мог подумать, что хороша…

А Лизе уже начинало становиться весело. Она забыла свои странные думы о потусторонних мирах. Мир реальный начинал ей по–настоящему нравится.

— Что в землю то пнями вросли?! Коровы–то разбредутся! — звонко вернула парней на землю Лиза, и добавила — или съедят что–нибудь не положенное…