Глупость философов (самоирония) - [2]

" (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1986. С. 100, 101).

Если бы эти слова Сократа были произнесены однажды и не были подхвачены-повторены впоследствии многими людьми, то их можно было бы рассматривать лишь как житейские благоглупости. Но они были сказаны со значением и с расчетом на аудиторию. В этих словах не просто начало идеализма, противопоставления духа материи. В них — опасная жизненная философия, философия аскетизма, нищеты, пренебрежения к материальному, природному, естественному. А главное, в них попытка отрицания естественного стремления человека (как живого существа) к большему-лучшему. Живое по определению стремится к расширению, к повышению качества и количества жизни – во всех отношениях. И человек, как часть живой природы, никогда не удовлетворится достигнутым. Он, в сущности, и живет в этих качелях: удовлетворения—неудовлетворения, ограничения–выхода за пределы. Кто перестал стремиться к большему-лучшему — тот остановился в развитии-становлении, стал стариком по духу и, более того, живым мертвецом.

Вот почему я рассматриваю эти высказывания Сократа не просто как ошибочные, а как недомыслие, глупость философа. Платон развил эти начатки идеализма, а философы-неоплатоники и последующие христианские проповедники довели его до крайности (в виде института монашества, практики аскетизма, попыток остановить прогресс знания, материальной культуры и т. д., и т. п.).

Подобные благоглупости можно время от времени слышать из уст людей, по-своему неглупых. Недавно (9.08.03—10.30) в рубрике «Полное собрание откровений Радио России» прозвучала такая сентенция артистки Фаины Раневской: «Мое богатство очевидно в том, что мне оно не нужно».

3. Философы заняты только одним — смертью, умиранием?

Сократ в передаче Платона говорил: "А вам, мои судьи, я хочу теперь объяснить, почему, на мой взгляд, человек, который действительно посвятил жизнь философии, перед смертью полон бодрости и надежды обрести за могилой величайшие блага. (...) Те, кто подлинно предан философии, заняты на самом деле только одним — умиранием и смертью. Люди, как правило, этого не замечают, но если это все же так, было бы, разумеется, нелепо всю жизнь стремиться только к этому, а потом, когда оно оказывается рядом, негодовать на то, в чем так долго и с таким рвением упражнялся!" (Федон, 63е-64a).[4]

В. С. Нерсесянц комментирует: «Подобные суждения Сократа опираются на величественное и глубокое, по его оценке, сокровенное учение пифагорейцев, гласившее, что мы, люди, находимся как бы под стражей и не следует ни избавляться от нее своими силами, ни бежать» (Платон. Федон 62b). Смысл пифагорейского учения о таинстве жизни и смерти состоит, в частности, в том, что тело — темница души и что освобождение души от оков тела наступает лишь со смертью. Поэтому смерть — освобождение, однако самому произвольно лишать себя жизни нечестиво, поскольку люди — часть божественного достояния, и боги сами укажут человеку, когда и как угодна им его смерть. Закрывая таким образом лазейку для самоубийства как произвольного пути к освобождению, пифагорейское учение придает жизни напряженный и драматический смысл ожидания смерти и подготовки к ней.

Рассуждая в духе пифагорейского учения Сократ считал, что он заслужил смерть, поскольку боги, без воли которых ничего не происходит, допустили его осуждение…

Сократовская версия жизни в ожидании смерти была не безразличием к жизни, но, скорее, сознательной установкой на ее достойное проведение и завершение.» (Нерсесянц. Сократ. М., 1984. С. 117-118).

Эта позиция пифагорейцев и Сократа — лукавство и/или фатализм. Разве приготовление к смерти не является фактическим (растянутым во времени) самоубийством?! И разве пассивное ее приятие не является фатализмом?! Такая позиция (пассивного приятия смерти) фактически означает отказ от лечения в случае заболевания, отказ от медицинской помощи, отказ от защиты в случае опасного для жизни нападения и т. д., и т. п.

4. Тело — темница души?

Платоновский Сократ:[5] "...истинные философы гонят от себя все желания тела, крепятся и ни за что им не уступают, не боясь разорения и бедности в отличие от большинства, которое корыстолюбиво"(Федон, 82c). "Кто заботится о своей душе, а не холит тело, тот расстается со всеми этими желаниями" (82d). "Тем, кто стремится к познанию, хорошо известно вот что: когда философия принимает под опеку их душу, душа туго-натуго связана в теле и прилеплена к нему, она вынуждена рассматривать и постигать сущее не сама по себе, но через тело, словно бы через решетки тюрьмы, и погрязает в глубочайшем невежестве..."(82е).[6]

Нехитрая схема: философ гонит от себя все желания тела, поскольку он занят философствованием, т. е. размышлением. Это такая же глупая позиция, как и обратная, когда некоторые представители физического труда с презрением относятся к представителям умственного труда, называя их паразитами, никчемным людьми и т. д., и т. п. В этих высказываниях Платона — одно из первых проявлений профессиональной ограниченности или даже профессионального кретинизма. Всяк кулик хвалит свое болото. Кто чем занимается, тот хвалит свое занятие и порой ругает или низко ценит другое. Негоже философам уподобляться этим неумным людям.