Глупец - [18]

У меня появилось предчувствие чего-то очень нехорошего. Я попытался вытереть носовым платком, своё перепачканное лицо. Осознав всю тщетность этой затеи, и комичность данной ситуации. Не спеша, положил конверт с картой в свой неразлучный кейс. Встал из-за столика… Залпом проглотил, оставшийся в бокале коньяк, не чувствуя былого удовольствия. Я, чуть не брызнул им обратно, увидев, глазеющие на меня, такие же закопчённые и перекошенные лица. Закусил, лежащим одиноко на блюдце ломтиком лимона и как можно уверенней не спеша, направился к выходу. Прилагая огромные усилия, я, как мог, удерживал бьющий стремительным напором, из меня, гомерический хохот. Скорее, скорее уносить отсюда ноги… Пока не началось…

И тут… я услышал дикий женский вопль. И осознал:

— Всё-таки началось….

Но, всё оказалось значительно хуже, чем я только мог себе представить. Истерический женский голос запричитал:

— Батюшки святы! У меня из кошелька все деньги пропали!..

И тут началось…

— И, у меня, в бумажнике пусто!..

— Аня!.. А ну бегом, в кассе посмотри!..

— Да, нет тут ничего!.. Как, корова языком…

— Да, они тут мошенники!..

— Людям головы заморочили, чтоб обчистить, лишить своих кровных!..

— Хватайте его!.. Вон того, с дипломатом!..

— Выручайте, люди добрые! Уйдёт же гад!..

— Милицию вызывай!.. Аня!.. Срочно!

— Хватайте его! Вон побежал уже!..

— Говорила я тебе, что он жулик! А, ты магия… волшебство… где, наши денежки? Вот теперь и колдуй, не колдуй, всё равно получишь… Погуляли!.. Мать твою…

Побег

Фридрих, за это время успел достаточно хорошо выучить русский язык. Так, что мог говорить на нём совершенно свободно и почти без акцента. Несмотря на знатность своего рода, физической работы он никогда не боялся, и без труда осваивал новые специальности. Вскоре его сделали бригадиром укладчиков новой узкоколейной ветки. Он и дальше бы продолжал так усердно трудиться, терпеливо ожидая перемен к лучшей жизни, если бы не появившиеся с новой партией военнопленных слухи.

Поговаривали о том, что очень много эшелонов с пленными немцами теперь гонят по этапу через Сибирь, на обдуваемый холодными северными ветрами мыс Дежнёва. Там заключённым предстоит тяжёлый каторжный труд в рудных шахтах, в условиях вечной мерзлоты. В бараках неустанно появляется паутина из летучих образований тяжёлого свинца. За несколько лет, здоровый человек, после таких работ превращается в дряхлую и немощную развалину. Но даже и после такого искупления, на смягчение приговора военного суда, рассчитывать не придётся. Попавшие туда будут обречены, навечно там и остаться. В местных лагерях даже отсутствуют ограждения из колючей проволоки. В них нет необходимости. На сотни километров вокруг снежная пустыня и никаких признаков жизни.

Фридрих понял, что в этих слухах есть доля правды. И не исключено, что когда в ближайшее время, основная часть мужского населения вернётся с фронта, то необходимость в таком объёме рабочих рук, резко отпадёт. И тогда их действительно могут отправить, если не в Гулаг, так куда-нибудь еще, где условия жизни и климат более суровые, а объёмы работ более масштабны и трудоёмки. А если учесть ещё факт, что можно попасть на строительство сверх секретного объекта, то все шансы остаться в живых и вовсе сойдут к нулю. А он, Фридрих, ещё не выполнил, основной и главной своей задачи. Он не передал родового Знания своим достойным наследникам. Хансу и Еве. И он принял одно и единственно верное решение в этой ситуации — Фридрих начал готовиться к побегу.

Сделав за неделю не хитрые приготовления: нож, топор, спички, соль, сахар, скромные остатки от пайка и тёплая одежда, он оборудовал тайник возле просеки. На очередных работах по прокладке узкоколейки, Фридрих начал выжидать удачного момента, чтобы условия его побега, были наиболее благоприятными. Окружающую местность он знал достаточно хорошо, так как внимательно изучал карту, когда разрабатывались маршруты по строительству подъездных к торфоразработкам дорог. Брать с собой товарищей он не стал. Во-первых, они не так хорошо знали язык. А во вторых, скрыться в лесу или раствориться среди местных жителей, чтобы не привлекать к себе внимания, одному значительно легче, чем группе из нескольких человек. Да и в случае неудачи, не будет обвинений и упрёков с их стороны.

Уходить нужно было с самого утра, так как если его отсутствие обнаружат к обеду и организуют погоню, резерв времени будет ограничен, да и периметр поисков будет достаточно определён, что существенно облегчит задачу преследователей. Выбрав время в самом начале работ, Фридрих сделал вид, что отправляется по нужде, в близлежащий к железнодорожному полотну кустарник, он бросил беглый взгляд на молодого охранника. Тот сидел на пне, прислонившись спиной к дереву, и раскуривал козью ногу. Автомат лежал у него на коленях, а фуражка была надвинута на глаза. Настороженности конвойный не проявлял. Он, как и все остальные в охране, уже давно привык, что военнопленные, это не уголовники, и случайное происшествие среди привыкших к строгой дисциплине людей, это скорее редкое исключение, чем правило. Фридрих не использовал свои способности, по наведению морока, без необходимости. Он очень трепетно относился к родовым знаниям и соблюдал все меры предосторожности, тщательно скрывая их. В данном случае этого и не требовалось. Эти силы будут жизненно необходимы позже, для того, чтобы сбить с толку преследователей.