Глухомань - [3]

Виктор глянул вниз. В глубине тускло светился вздрагивающий прямоугольник воды. Виктор увидел свое ломающееся изображение, а рядом чье-то чужое лицо. Виктор вскинул голову и увидел, что возле него стоит крестьянин - среднего роста и средних лет, сухощавый, в старой военной фуражке и мятом сером пиджаке в тонкую полоску.

Человек безучастно, не мигая, смотрел на Виктора. Поведение его было несколько странновато. Писатель осторожно потянул воздух носом. Нет. Не пахнет.

- Пей, - вдруг сказал незнакомец сухим трескучим голосом. - Вода - это хорошо.

Виктор кивнул, криво улыбнулся и жадно припал к воде, с неловкостью чувствуя на себе взгляд незнакомца.

- Хорошая вода, - сказал он, вытирая губы, и вдруг неожиданно для себя самого спросил: - У вас остановиться можно? Ненадолго.

- Кто ты будешь? - спросил собеседник.

Виктор вдруг заметил одну странность в этом человеке: за все время беседы он ни разу не изменил позы, даже не пошевелился.

- Кто я? - переспросил Виктор. Ему почему-то не хотелось признаваться в том, что он писатель, потому сказал первое, что пришло на ум: - Ученый я. Жизнь изучаю. Природу... - во всяком случае, это близко к истине.

- Хорошо. Мне тоже надо знать природу. Беру. Пошли, - бесстрастно изрек незнакомец и, легко подхватив рюкзак, быстро пошел по улице. Виктор едва успевал следом.

Вскоре остановились перед одной из калиток; хозяин толкнул ее свободной рукой, и они вошли во двор. Тут он поставил рюкзак у порога и сказал:

- Живи пока у меня, ученый. В дальней комнате. Огня не жги. Огонь - это плохо! Я дома ночую мало.

Выпалив без остановки эти фразы, он резко повернулся и торопливо ушел.

Не переставая недоумевать, Виктор вошел в дом и, расположившись в дальней комнате, принялся разбирать вещи.

4

Деревянко - так звали хозяина - действительно домой ночевать не явился. Дом, как и его владелец, оказался не совсем обычным. Во-первых, вся мебель была прикреплена к полу, словно срослась с ним. Во-вторых, в доме не было никакого отопления. Впрочем, особых неудобств Виктору Ивановичу это не доставляло.

Он расхаживал по деревне, присматривался к людям; заговаривал с женщинами в туго завязанных белых платках, с мужчинами-механизаторами в замасленных пиджаках и картузах блинчиком. Побывал он и в правлении. Сама комната, в которой находилось правление, была закрыта - ему объяснили, что местное начальство в кабинетах не засиживается. В пустой комнатушке, которую Виктор не без иронии назвал "приемной", на рассохшемся старом столе пылился черный телефон с отбитым углом и валялась толстая канцелярская книга.

Дважды Виктор мужественно проникал в густой нехоженый лес, где пытался собирать грибы. Выломав суковатую палку, он представлял себя этаким бывалым таежником, которому ведомы все лесные тайны. Однако в глубину заходить не решался, справедливо полагая, что поганок можно набрать и возле опушки.

Поздно вечером домой вернулся Деревянко. Он без стука вошел к Виктору Ивановичу и остановился в неприятной близости от него.

- Ученый, - сказал он, и глаза его были бесчувственнее щелей в заборе. - Ты болезни деревьев лечить можешь?

Виктор Иванович почувствовал, как запылали щеки.

- Ну... э... знаете ли. Собственно, нет. Видите ли, именно деревья я и не могу лечить.

Ничего не сказав, Деревянко вышел. Виктор готов был сквозь землю провалиться.

В ту ночь, вероятно, Деревянко чувствовал себя неважно, потому что Виктор слышал сквозь сон, как стонет его странный хозяин.

Утром, когда Виктор проснулся, Деревянко дома уже не было. Не переставая думать о хозяине, он озабоченно позавтракал все теми же консервами и начал рыться в рюкзаке. Извлек оттуда леску, круглую коробочку с грузками и крючки. Рассовав все это по карманам, неторопливо пошел к озеру.

Размеренная ходьба и пышная природа немного успокоили Виктора. Он с удовольствием рассматривал все встреченное по пути - любовался, набирался впечатлений.

Село было самое обыкновенное. По обе стороны неширокой пыльной улицы белели домики с двухскатными, крытыми черепицей крышами. Трубы на них выкрашены красной и синей краской. Вдоль заборов из жердей стояли длинноногие подсолнухи, свесив тяжелые золотистые головы на шероховатые стволы, а дальше простирались темно-зеленые картофельные поля.

На скамейке возле одного из домов сидела худощавая старуха в темном платке, узлом завязанном на голове. Она в открытую, с простосердечным любопытством рассматривала чужака.

Виктор скользнул взглядом по старухе и, вспомнив, что в деревне полагается со всеми здороваться, громко произнес:

- Здравствуйте, бабуся!

- Дай бог здоровья, - охотно отозвалась та и тут же скороговоркой выпалила: - Это ты и есть Деревянкин постоялец? - И, не дождавшись ответа, сочувственно покачала головой. - Ну и хозяин тебе попался! Не приведи господь! Анцихрист, да и только!

Бабка мелко и часто закрестилась.

- А что? Что такое? - не удержался от вопроса Виктор и, предчувствуя беседу, присел на отполированную до блеска скамью.

- А то, - пугливым театральным шепотом проговорила старуха, делая круглые глаза. - Оборотень он! Вот что!