Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка - [11]

Когда в полдень выстрелом из охотничьего ружья отец прикончил измученную кобылу, парень убежал в лес и долго пропадал там, не зная, как избавиться от преследовавшего его чувства вины.

Несмотря на длительное отсутствие, мальчику все же не удалось избежать тяжелых упреков. Из-за его фокусов, сказал отец, животное околело.

Много лет спустя Молларт понял, что танцующая кобыла околела от заразного для лошадей заболевания — анемии.

Прошли годы, но он не отступился от принятого в детстве решения. Да и потом, какие бы шаги он не предпринимал, всегда они были тщательно взвешены и продуманы. Часто он осуждал себя за верность тому, на что пал его выбор, но поступать иначе было не в его характере. Порой он походил на ту больную чалую кобылу, которая через силу пыталась встать на задние ноги, что бы за этим ни последовало. Молларт не мог сбросить с себя груза раз взятых обязательств. Он мог быть не в ладах с собой, но его сущность всегда брала верх над ним. Он понимал, что гибкости людей, легко приспосабливающихся к новым условиям, стоит завидовать. В сложные моменты эти люди ведут себя гораздо умнее, чем такие тупицы, как он.

Начав новый прокос, Молларт на миг остановился и перевел дух. Все эти мысли взволновали его. Пытаясь освободиться от них, он огляделся вокруг.

Тени сгущались. Деревенские псы, словно грустя об уходящем дне и надеясь отогнать темноту, заливисто лаяли во дворах хуторов, прячущихся за деревьями и кустарником.

Вдруг из-за куста, точно призрак, вышла большая овца.

Мужчина приостановил работу, сдвинул на затылок шапку и по привычке стал разглядывать животное. Это был редчайший в Эстонии шропширский племенной баран с прекрасным экстерьером, весивший примерно килограммов сто.

— Купидон! — сообразил мужчина и рассмеялся.

Услышав свое имя, баран повернул голову. Он тотчас же принял воинственную позу и приготовился к нападению. Мужчина едва успел отскочить в сторону, когда баран пронесся мимо него. Отбросив косу, Молларт нагнулся и приготовился встретить новое нападение. Животное, остановившись неподалеку на прокосе, повернулось и снова кинулось на незнакомца. Едва баран поравнялся с мужчиной, как тот схватил его за загривок и остановил. Теперь этот кряжистый зверь покорно блеял. Купидон был словно удивлен и разочарован, что противник, вместо того чтобы в страхе бежать, ловко схватил его и стал разглядывать клеймо на ухе.

Молларт взглянул на морду барана. Круглая голова, тупой нос, под щеками ямки, словно баран протягивает губы для поцелуя, косо поставленные глазные впадины в густой белой шерсти — все это придавало зверю хитровато-потешный вид. Молларту нравились представители шропширской породы, в них не было характерной для всех остальных овец глупой простоватости.

Молларт обрадовался, увидев по-настоящему прекрасную особь, стоявшую перед ним на крепких ногах, словно памятник золоторунной овце. Определив, что Купидону года четыре-пять и словно желая убедиться, что он обладает не только внешними достоинствами, а и вполне здоров, Молларт внимательно, насколько позволяли сумерки, осмотрел его.

В общем, врач остался доволен, и все же какое-то сомнение омрачило его лицо. Он нащупал в кармане сигарету, позабыв, что его ждет нескошенная полоска луга и что где-то там валяется брошенная коса.

По дороге, волоча за собой тележку на четырех колесах, приближалась молодая хозяйка Рихвы.

— Купидон! — крикнула она издали. — Купидон, — повелительно повторила она, хотя причин для волнения как будто и не было — баран спокойно стоял возле мужчины, не испытывая ни малейшего желания вновь напасть на него.

Купидон лениво подошел к хозяйке, заблеял и как бы между прочим боднул один из столбиков в ограде, а затем понуро встал у колючей проволоки. Он даже не взглянул вслед Бените, которая, вскинув на спину грабли, быстро приближалась к мужчине.

— Не узнаю свою скотину, — с деланной озабоченностью сказала Бенита. — Неужели Купидон не нагнал на вас страху? Какой бог зверей оберегает вас?

— Вы долго использовали Купидона как племенного барана? — спросил Молларт, словно не замечая игривого тона женщины.

— Все время, пока я живу на этом хуторе. Года четыре.

— И как?

— А разве вы не знаете, как это делается? Или вы до сих пор смотрели у животных только зубы? — удивилась женщина.

— Я имел в виду — с каким результатом? — холодно заметил Молларт.

— В деревне полно потомков Купидона. Правда, у тех, кто не умеет ухаживать за животными, сколько-то ягнят околело.

— А выкидыши? — настойчиво спросил мужчина.

— Вот оно что! — воскликнула женщина. — Кто вам напел про это?

От негодования одна бровь Бениты приподнялась. Как ни странно, но ей удивительно шли эти небрежно прочерченные над глазами темные линии, которые, казалось, жили сами по себе, не подчиняясь никакой закономерности.

— Никто, — успокоил ее мужчина. — Я просто предположил.

Женщина повернулась к нему спиной, всадила грабли в скошенную отаву и начала сгребать ее.

— Все весенние ягнята появились на свет раньше времени, мертвые, — пробормотала она, не глядя на мужчину.

— И сколько таких хуторов?

— Три, — бросила Бенита. — В этом году было мало случек, кому охота навязывать себе на шею лишнюю норму шерсти. И вообще скоро у каждого будет по одной корове и поросенку. Не у всех есть бык Мадис, чтобы держать учетчиков скота подальше от хлева.