Глубокое бурение - [11]

— Быстрее! — сказала тётка.

— Бля-ать! Бля-ать! — продолжал орать Андрюха.

— Заткнись, — посоветовала тётка.

За углом оба едва не упали в канализационный люк. Тётка велела:

— Одеялки свои вниз бросайте.

Самодельные пончо были молниеносно сорваны и брошены в люк, а сами герои невидимого фронта едва успели заскочить в тёмный дверной проём, и даже дверь не закрыли. Всё тот же голос вежливо попросил:

— Вдохнуть и не дышать. Не дышите! Мужики послушно затаили дыхание.

На улице, буквально в двух метрах от двери, стоял и ругался на чём свет стоит полицейский. Скоро к нему присоединился другой полицейский, они долго светили фонариками в люк, потом ушли.

— Спасибо, — сказал Митя.

— Не за что, — в один голос ответили Андрюха с Беном.

— Это не вам, — сказала невидимая тётка.

— А кому? — спросил Андрюха и посмотрел на Волокотина.

— Никому, — ответил тот.

— Прокляну, — пообещал голос.

— Спасибо, Агафья Тихоновна.

— Кто это? — спросил Бен.

Митя молчал. Слава богу, в темноте никто не видел, что он покраснел.

Объясняться ему не пришлось. Агафья Тихоновна сама посчитала нужным представиться.

— Жопа, — сказала она.

— Чего? — не понял Бен.

— Кому? — уточнил Опарыш.

— Моя жопа, — процедил Митя, чья тайна была раскрыта.

— Для тебя — задний ум, — Агафья Тихоновна говорила с Волокотиным, как старая учительница с нашкодившим первоклассником. — А для остальных — жопа. Вы домой собираться будете?

Под покровом темноты, опираясь только на подсказки Агафьи Тихоновны, Андрюха с Митей вернулись на исходную позицию и через три часа уже были в цехе.

— Клепать ту Люсю! — ругался Игорь. — Я все шабашки забросил, в выходной сюда припёрся, как дурак, а эти пархатики даже деньги разменять не смогли. Ещё и запалились на всю Мексику!

— Вы, конечно, думайте, как хотите, а в шапочках ваших дурацких в этой Мексике делать нечего, — сказал стул, на котором сидел Волокотин. — И в одеялках жарко.

Коллектив нешутейно задумался.

— А кто это сказал? — спросил Оскар.

Все посмотрели на Митю. Волокотин попытался выйти.

— Сиди на жопе ровно! — сказала жопа, и Митя послушно сел.

— Это не заразно? — спросила Лена, и на всякий случай отодвинулась от Волокотина.

— Хитрожопость? — уточнила Агафья Тихоновна. — Нет, это врождённое.

Минут пять на кухне стоял идиотский ржач, но потом, когда смех перешёл на судорожные всхлипы, Игорь вдруг спохватился:

— Митя, ты больше в душ со всеми не ходи.

— С чего бы это? — вознегодовал Митя.

— Так ведь неприлично женщине с мужчинами мыться.

— А я отвернусь, — пообещала Агафья Тихоновна.

Митя сидел красный и не знал, куда глаза девать. И его можно было понять: такое предательство, и от кого — от собственной задницы. Так перед коллективом подставила! И ведь ещё надо как-то регламентировать отношения Агафьи Тихоновны и Бена. Они всю дорогу под землёй без умолку болтали — сошлись два одиночества! А неровен час влюбятся друг в друга?!

Надо было что-то решать.

13

В понедельник Митя не вышел на работу. Написал заявление на расчёт, оставил на столе в курилке и даже «до свидания» не сказал.

— Сдаст, потрох! — психовал Игорь. — Куль знает, что ему его жопа нашептала. Пойдёт в ментовку и сдаст.

Такая опасность существовала. Всё-таки Волокотин терпеть не мог, когда над ним смеются, гордец был страшный, хоть и с говорящей жопой. Мог и отомстить…

Но буквально на следующий день о Мите все позабыли, потому что из-под сварочного стола вылез незнакомый мужик и спросил:

— Это Россия?

Мужику на вид было лет пятьдесят, худощавый, очень загорелый и при этом вполне грамотно экипирован для одиночного подземного путешествия, хотя на спелеолога не походил. И говорил с лёгким акцентом.

— Ты кто? — спросил Вовка, покрепче сжимая в руках кузнечное зубило.

— Я Завидфолуши. Георгий Трофимович.

— Чего хотел, Георгий Трофимович? — Вовка заметно волновался: все мужики были на кухне, а вдруг этот чудик подземный не один пришёл, а с американским спецназом?

— Вернуться, — ответил пришелец.

— Так возвращайся.

— Вы не так меня поняли, — Завидфолуши снял каску и надел очки. — Я уже вернулся. Там, внизу, горный комбайн. Это я его угнал…

Вовка взял незваного гостя под стражу и препроводил на кухню.

— Шпиона поймал.

Мужики с интересом посмотрели на Завидфолуши.

— Сам пришёл? — спросил Игорь, который шпионов терпеть не мог, как французов и ментов. — Или куль тебя принёс?

Георгий Трофимович не смутился. Он уселся на свободный стул, внимательно оглядел присутствующих. Взгляд его задержался на Опарыше, который стоял у окна.

— Это, значит, тебе полицейский по заднице попал? — спросил Завидфолуши.

Мужики посмотрели на Андрюху. Он и впрямь по возвращении из Америки серьёзно припадал на правую ногу, но о том, что он рисковал жизнью и что в него стреляли — об этом умолчали все, включая Бена.

— Патрульный утром ходил, кровь искал, — сказал Георгий Трофимович.

— Какую кровь? — смутился Андрей.

— Какую кровь? — спросили все.

— Ну, когда тебе шариком стеклянным по заднице попали, ты что кричал?

Андрюха почесал редкие волосики на макушке…

— «Блядь» я кричал…

— А полицейский русского языка не знает, поэтому ему показалось, будто ты по-английски кричал.