Глубокая зона - [17]
– Я ухожу, – только и сказала она.
Халли знала, что это всего лишь первая из предстоящих трудностей.
После нескольких безуспешных попыток узнать хоть что-нибудь от нее, Канер вновь принялся раздраженно закидывать вопросами конвоиров. Те только жали плечами. Наконец один из них выдавил:
– Мы ничего не знаем. Просто делаем свою работу, ясно?
Канер начал ругаться, но Халли его остановила:
– Они тут ни при чем, Эл.
И он умолк. Стоял, потрясенный, и десять минут наблюдал, как она собирает семейные фотографии, справочники по эпидемиологии, ноутбук, старые выпуски «Науки»… Закончив, она обнаружила, что Эл немного успокоился.
Пожимая ее руку в последний раз, Канер произнес:
– Это ужасно, Халли. Я не знаю, что сказать. Но если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, звони.
Она кивнула и, все еще удерживая его ладонь, подалась вперед и поцеловала его в щеку…
Барнард отвлек ее от этих воспоминаний:
– Прорыва пока не было.
Халли поняла:
– Иначе вы бы меня сюда не вызвали.
– Верно.
После кофе и сэндвичей стало легче, но все же ей чего-то не хватало.
– Почему я ничего не слышала об этом из средств массовой информации?
– Защитные мероприятия контролируются на высших уровнях. Президент О’Нил дал соответствующие распоряжения. Впрочем, долго сдерживать не удастся, – с болью в голосе произнес Лэйтроп.
– Сколько у нас военных госпиталей? – Халли не терпелось перейти к расчетам.
– Более двух тысяч в США. Плюс за границей.
– Сколько в них пациентов?
– Вчера в шесть вечера было двести семнадцать тысяч четыреста пятьдесят два.
– Не только из той горячей точки, но и из других, так? Плюс госпитализированные для удаления грыжи, роженицы и так далее.
– Все правильно.
Халли почувствовала тошноту.
– Значит, не только солдаты на действительной военной службе. Живущие на военных базах члены семей ходят в кино, посещают поликлиники, спортзалы, детские сады. Боже мой, конца-края не видно… Более благоприятные условия для пандемии трудно представить. Каков коэффициент передачи?
– Неизвестно, – сказал Барнард. – У других АКБ – как у оспы.
– Переносчики оспы становятся заразными примерно через семь дней, – продолжил Лу Кейси. – По истечении этого времени в городских условиях каждый из них инфицирует в среднем двенадцать человек в сутки. Эти носители заражают следующих. Экспоненциальный рост. Свыше миллиона человек за две недели.
Лэйтроп потер лицо.
– На военных базах с плотностью населения больше городской все будет обстоять еще хуже. Корабли в море, подводные лодки… Да тот же Пентагон!
Затем заговорил Барнард – не знакомым для Халли тоном:
– «Потенциально самая страшная угроза со времен Перл-Харбора». Это не мои слова. Так сказал президент О’Нил.
7
Халли налила себе кофе и посмотрела на Лэйтропа.
– Предпринимаются еще какие-нибудь меры?
– Конечно. Все возможное, хотя информации пока слишком мало. Но это лишь ответные действия.
– Сколько, по-твоему, у нас времени, Дон?
– Если взять в расчет колистин и интенсивную локализацию – десять-четырнадцать дней, не больше.
– Недостаточно.
– Именно.
– Значит, единственная реальная надежда – это…
– Особо секретная работа, которой ты занималась в УПРБ.
Секретная работа. УПРБ.
Мысли Халли до такой степени поглотила растущая катастрофа, что она едва не забыла о случившемся тринадцатью месяцами ранее. Теперь эти три слова вернули ее в тесное помещение без окон – в нем запах сигарет и человеческого тела, стоит металлический стол, шесть стульев и двое мужчин. Стол и стулья – серые, мужчины – черный и белый.
– Закройте дверь и сядьте. – Голос чернокожего спокоен, равнодушен.
Ни один из них не встал и не подал руки.
– Меня зовут Дэвид Роудз. Я – КОБИП – координатор по обеспечению благонадежности исследовательского персонала при аппарате генерального юрисконсульта ЦКЗ. Меня назначили вести ваше дело, – медленно изрек чернокожий, тщательно проговаривая каждое слово, как священник на похоронах.
– Мое дело? – Халли злилась. Ее только что категоричным тоном вызвали из лаборатории, оторвав от работы. – А это кто?
– Агент Риверз, министерство здравоохранения и социального обеспечения. Отдел внутренней безопасности.
Роудз – элегантный, крайне уравновешенный. Как все юристы. Его одеколон напоминал запах согретых солнцем роз. На втором – дешевый костюм, на галстуке под самым узлом – пятно. Явно бывший полицейский или фэбээровец. Одеколон как дезинфицирующее средство. Лицо Риверза испещрено морщинами. Лицо Роудза – гладкое, как темный лед. Толстая шея, спокойный, четкий голос. Перед ним строго параллельно сторонам столешницы лежала папка из манильской бумаги. Глядя на папку, на огромные руки, Халли заметила кольцо с символом университета штата Пенсильвания. Полузащитник, подумала она.
– Хочу сообщить, что я работаю над чрезвычайно ответственным…
– Мы знаем, над чем вы работаете, – перебил ее Риверз, со скучающим видом изучая потолок.
– И мы в курсе, насколько это важно. – Роудз безотрывно смотрел на нее. – Поэтому мы здесь. Нарушен режим секретности. Все указывает на вас.
Она не поверила. Рассмеялась.
– Нарушение секретности? Это что, розыгрыш? Вас подослал Дон Барнард? Или лаборанты?
Микробиолог и специалист по подледному дайвингу Халли Лиленд прибывает на удаленную научную станцию на Южном полюсе. Это самое опасное место на Земле, где дуют ураганные ветры, царит смертельный холод и властвует непроглядная тьма. Халли предстоит помочь ученым завершить научную работу, начатую ее подругой Эмили Дьюрант, которая умерла якобы от передозировки наркотиков. В первую ночь своего пребывания здесь Халли случайно находит в комнате Эмили видеофайлы с записями, сделанными скрытой камерой. Из них становится совершенно очевидно, что Эмили убили.
Директор Национального управления подводных исследований США Дирк Питт-старший получил от правительства срочное задание высшей степени важности. Ему и его команде необходимо найти без вести пропавшего конструктора подводных лодок, недавно внедрившего в производство двигатель принципиально нового типа. С таким новым оружием Штаты обгонят весь остальной мир на несколько десятилетий. Новая субмарина типа «Стрела Посейдона» уже готова к спуску — а ее создатель пропал вместе с опытным образцом двигателя и проектной документацией… Питт понимает, что желающих заполучить технологии такого уровня найдется немало.
Занимаясь дайвингом у берегов Танзании, супруги Сэм и Реми Фарго находят на дне океана колокол с надписью «Офелия», испещренный внутри ацтекскими символами. Пытаясь выяснить судьбу корабля с таким названием, они попадают в местный музей с очень странными экспонатами, среди которых посох с набалдашником, сделанным из языка этого самого колокола. Оказывается, прежде колокол принадлежал давно забытому судну конфедератов. Но что означают ацтекские письмена? Заинтригованные Фарго продолжают расследование, не подозревая, что этим же делом интересуются силы куда более могущественные и влиятельные.
Фидель Кастро, переживший войну и множество покушений, мирно скончался от старости. Новым лидером Кубы должен стать его брат Рауль, готовый пойти на политику смягчения режима и сближения с США. Но не всем по нраву новые порядки: кто-то хотел бы захватить власть сам, а кто-то лишь рад подогреть конфликт и нажиться на беспорядках. Все это так и осталось бы внутренними делами Кубы, но неутомимый Дирк Питт из американского Национального управления подводных исследований, искавший сокровища ацтеков, совершил тревожное открытие: кубинские честолюбцы сделали разменной пешкой в своей игре Мировой океан, поставив мир на грань глобальной экологической катастрофы…
У США есть тайна, неизвестная даже президенту. Уже много лет секретное общество патриотов, включающее политиков, промышленников и ученых, работает над проектом невиданного масштаба: автономным поселением на Луне. Увы, но опасаясь внутренних угроз вроде предательства или некомпетентного руководства, они проморгали угрозу внешнюю. СССР стало известно о нарушающей международные соглашения лунной колонии – к тому же американцы уничтожили советский пилотируемый зонд. Вот-вот разразится настоящая война в космосе, от которой один шаг до новой мировой войны на Земле.