Глубинные течения [Океан инволюции] - [19]

— Не так много.

— Что ж, как знаешь, — пожав плечами, Калотрик заглотил вторую порцию.

— Ты его разбавил, точно? — сообразил я. Вынув пакет из его обмякших пальцев, я набрал себе четверть пипетки. — За Эрикальда Свобольда, — провозгласил я, — да будет земля ему пухом. Он это заслужил.

— Кто-кто?

— Эрикальд Свобольд. Он открыл Пламя. Во всяком случае, так считается.

Я принял свою дозу. Эффект был незамедлительным и мощным: заряд синего электрического света взметнулся вверх по позвоночнику и напрочь позамыкал тщательно выверенные нейросхемы, ввергнув их в искрящийся хаос. Вслед за Калотриком я привалился к стене, беспомощно улыбаясь.

— Ты ничего не хочешь, красавчик? — заворковал у меня над ухом чей-то голос. Я быстренько спрятал Пламя за пазуху и постарался сгрести свои разбежавшиеся шарики в кучку.

Пока я отъезжал, во двор забрела сушняцкая бабочка. На ее не юном уже лице выделялись острые скулы, покрытые разноцветным гримом.

— Покувыркаемся, морячок?

— Я… не… э-э-э… нет.

— А я бы, пожалуй, прилег, — пробормотал Калотрик, сползая на землю.

— Я тебя провожу, дорогуша, — она помогла ему встать, — я знаю одно местечко, как раз для тебя, — обхватив Калотрика за талию и устроив его руку на своих неслабых плечах, она с материнской нежностью погладила торчащий у него из заднего кармана бумажник. Мне она подмигнула; ее раскрашенное лицо сияло нестерпимо ярко для моего опаленного Пламенем сознания. — Удачи, китобой. Загляни как-нибудь в салон мадам Энни. Спроси Мельду. Когда они окончательно скрылись из виду, я медленно набрал полную грудь холодного воздуха. Похоже, все вокруг начинало возвращаться по местам, но я забыл о чем-то важном… какое-то поручение… Ах, да! Бренди! С крайней осторожностью я вышел на улицу и встал на самый медлительный тротуар. Прошло немало времени, прежде чем я выбрал среди проплывавших мимо баров один не слишком подозрительный и сошел с дорожки. Буквы, покрытые зеленой светящейся краской, добываемой из сушняцкого планктона, складывались в название: «Бар и Гриль Меркля».

Я прошел внутрь и пнул медный рычаг у основания стойки. Показался Меркль, приземистый, лысеющий мужчина с загорелым лицом и щеголеватыми усиками.

— Чего налить, моряк?

— Смешай-ка мне ерша, — прорычал я; ни дать ни взять — настоящий морской волк.

— Это что еще такое? — Я объяснил. — Извини, такого мы не держим, — поджав губы, сообщил Меркль, — ничего крепче десяти градусов.

— Почему?

— Потому, что это незаконно. — Мог бы и сам догадаться.

— Тогда эля.

Вскоре мне представилась возможность убедиться, что низкий процент алкоголя в напитках не может вынудить достаточно целеустремленного сушнеца оставаться трезвым. Я как раз избавлялся от привкуса Пламени во рту, когда один из посетителей бара с воинственным ревом смял жестяную кружку о голову собутыльника. Тот не растерялся и сшиб обидчика со скамьи своим здоровенным кулаком.

— А ну, прекратить сейчас же! — гаркнул Меркль, доставая длинную алюминиевую палицу, усаженную бронзовыми шипами. — Отправляйтесь на улицу и там уладьте свои разногласия, как подобает джентльменам.

— Я ему все зубы пересчитаю, — пообещал зачинщик, поднимаясь с пола и допивая остатки пива из мятой кружки. Вглядевшись повнимательней в его бледное опухшее лицо, я узнал Блакберна, гарпунера с «Выпада». Он и его противник, мускулистый сушнец, рыжая поросль в ноздрях которого соперничала по длине с усами, переругиваясь, пошли к выходу.

Я прикончил эль, стянул с ближайшего столика оставленные кем-то чаевые и заплатил по счету.

— Заказы с доставкой принимаете? — поинтересовался я.

— Само собой.

Заказав три кварты самого крепкого эля с доставкой в порт, я оставил номер дока, в котором стоял «Выпад».

На улице я нашел Блакберна с приятелем за прежним занятием — они катались по мостовой, развлекая быстро собиравшихся зевак. Я протолкался поближе. У Блакберна из волосатой ноздри капала кровь, у его оппонента была разбита губа. Ни тот, ни другой уже не могли толком стоять на ногах; их хватало только на то, чтоб изредка отоваривать друг дружку по корпусу. Слабели как драчуны, так и их кулаки, так что эффект каждого удара оставался прежним. После очередного тумака жертва издавала короткий басовитый стон, прерываемый судорожным свистящим вдохом. Наконец они остановились, измочаленные, беспомощно вцепившись друг в друга и тяжело сопя.

Медленно, сосредоточенно, через силу, рыжеусый сжал кулак. Блакберн обессиленно приподнял руку.

— К черту, — выдавил он сквозь распухшие губы, — пойдем лучше по бабам.

— Точно, — кивнул его противник. Они с трудом поднялись на ноги и поковыляли рука об руку в направлении веселого дома через улицу напротив, к несказанному разочарованию зрителей.

Выглянуло солнце — похоже, самое время пообедать. Ступив на тротуар, я покинул Межзвездную улицу и поднялся в более приличную часть города, где заказал бифштекс в ресторанчике под открытым небом. Кухня, к сожалению, оставляла желать лучшего — сушняцкие специи придавали мясу едкий привкус, а прилагавшийся на гарнир салат изобличал глубокое кулинарное невежество его автора. О чаевых не могло быть и речи.