Глубинка - [21]

Это была самая кошмарная ночь из всех, что мне довелось пережить.

Пытаясь хоть как-то занять голову, не дать разуму затуманиться, я начал перебирать в голове различные воспоминания. Невольно вспомнился один день, который до недавних пор я считал самым неудачливым в своей жизни. День, когда всего за один час я успел искалечиться так, что в итоге еле дошел до дома. Что характерно, это случилось также здесь, в Зуево.

В тот день я должен был поехать на лодке через озеро, забрать дядю Володю с Дальнего пляжа. Изначально планировалось, что поедет Андрей, но он остался дома наводить порядок после трехдневного отсутствия взрослых. В столь деликатном деле, как уборка, брат никогда мне не доверял, что целиком и полностью меня устраивало.

Стоял солнечный августовский денек, прокатиться по озеру было в радость. Уж всяко лучше, чем орудовать веником и шваброй! Но короткое путешествие не заладилось с самого начала. Отталкивая лодку от берега, я соскользнул ногой с борта и в мясо распорол ногу о торчащий край штевня. Боль была дикая, на какое-то время нога просто онемела, я повалился на дно лодки не в силах подняться. Понадобилось несколько минут, прежде чем ко мне вернулась способность здраво соображать.

Тем временем посвежевший ветер отнес лодку от пристани и загнал в заросли прибрежного тростника. Узрев над своей головой зеленые стебли, я вспомнил про дядю Вову и спешно схватился за весла. В конце концов, чтобы грести, ноги не нужны. Но тут меня ждал неприятный сюрприз: вместо новых весел я второпях взял из дома старые, надтрестнутые. Грести ими было совершенно невозможно, более того, одно из весел тут же сломалось пополам, едва я уперся им в дно, пытаясь вытолкнуть лодку на глубокое место. Пришлось выгребать обломком на манер каноэ, против ветра, и все это с негнущейся ногой.

Время уже поджимало, потому, пристав-таки к берегу, я не пошел домой — к тому же, ходьба доставляла определенный дискомфорт, — а бросился на поиски весел нашего соседа дяди Валеры Малеева. Я знал, что он всегда прячет их в кустах недалеко от своей лодки. Пятиминутные поиски, наконец, увенчались успехом, но на веслах обнаружилась греющаяся гадюка! Ерунда, змею мы прогнали (это я сейчас говорю, мол, ерунда, на самом деле я дико боялся змей), и вот лодка снова на воде, весла в уключинах. Аккуратно разворачиваюсь кормой к берегу и делаю первый мощный гребок: Ррраз! «Двух» уже не последовало, ибо воды озера огласил очередной нечеловеческий крик: соседская лодка была шире нашей, что не могло не сказаться на длине весел, которые, встретившись ручками, отшибли мне обе кисти рук, практически размозжив большие пальцы друг об друга!

Отходняк наступил минут через пять все в том же тростнике, куда меня во второй раз услужливо доставил ветер. Наверное, в тот момент следовало понять, что некие высшие силы категорически не хотят, чтобы сегодня я ехал встречать дядю Вову. Но тогда я об этом не думал. Упрямство, знаете ли. Наконец, мне удалось организовать какое-то поступательное движение вперед, при этом весла продолжали время от времени напоминать о своей нестандартности, не без болевых последствий, разумеется. Через десять минут интенсивных физических упражнений я вошел в протоку.

Тут следует дать небольшое пояснение. Дело в том, что наше озеро (на картах оно обозначалось как Вальковское, но мы всегда называли его просто «озеро») примерно посередине было разделено длинным, далеко выдающимся полуостровом, поросшим густым лесом. Полуостров этот, протяженностью около километра, был довольно узким, а у своего основания сужался еще сильнее. Вот там-то, на перешейке, для удобства прохода к Дальнему пляжу и была прорыта узкая прямая протока, своего рода канал, соединяющий две части озера. В ином случае, чтобы попасть на дальний пляж, пришлось бы двавать крюк в несколько километров.

Дабы войти в протоку, следовало вынуть весла из уключин и, встав на корме, отталкиваться одним из них от дна. Так я и поступил, как поступал уже не раз. Но я слишком торопился успеть, и, отталкиваясь, забывал смотреть вперед. А зря. Примерно на середине протоки, наклонившись к самой воде, росла большая сосна. И об эту сосну я на полном ходу да спиной каак…

Завершая эту историю, я лишь хочу сказать, что дядя Вова в тот день так и не приехал, но мне было уже все равно. Полтора часа спустя Андрей встретил меня на берегу, всего отшибленного и окровавленного так, что до дома я шел, опираясь на плечо брата. Замечательный день, что ни говори, день, который я не забуду никогда.

Но тогда хотя бы был день.

Эту ночь я тоже никогда не забуду, пусть даже большая ее часть прошла в туманной завесе болевого шока. Уже начало светать, когда сквозь деревья я различил силуэты зуевских домов. Сил не было даже на то, чтобы радоваться. Но на то, чтобы снять ботинки, силы нашлись. Ибо, даже если ты теряешь сознание, и падаешь на кровать не раздевшись, ты все равно обязан перед этим снять ботинки. Я не знаю, почему, но мне кажется, лучше напрудить в простыни, во сне или осознанно, чем лечь спать в ботинках. Свои я снял.

Когда проснулся, за окном было уже темно. Часы показывали 20:02, но мне вдруг стало не до любования симметрией чисел. Меня бил озноб, да такой, что зубы стучали на манер драм-машины. Черт, неужели температура? Кажется, в тумбочке я видел старый термометр…