Глубинами черноморскими испытанные - [6]
В тот день, когда мы пришли на лодку, англичане что-то решили нам показать. С гордым видом они начали устанавливать аппаратуру. Один из них сказал Игорю Васильевичу:
— Сейчас мы произведем замер магнитного поля лодки, а вы запишите эти показания.
Игорь Васильевич, зная, что мы, возможно, не все поняли, перевел фразу. При этом Курчатов загадочно улыбнулся.
Начали замерять магнитное поле лодки. Но записывать результат замера не пришлось. Англичане удивленно смотрели на приборы. А потом старший из них что-то длинно и сбивчиво произнес. Курчатов перевел:
— Он говорит, что союзники хотели удивить нас, но лодка оказалась размагниченной. Английские офицеры просят передать, что они поражены прогрессом русских в этой области. То, что в Англии смогли сделать за три года, мы освоили за два-три месяца…
Так и не удалось англичанам в качестве новинки показать нам, как размагничивать лодку. Этот метод защиты кораблей от мин нами уже был освоен.
И. В. Курчатов (справа) с сотрудниками Ленинградского физико-технического института Ю. С. Лазуркиным (в центре) и А. Р. Регелем в Севастополе.
А. П. Александров в Севастополе пробыл недолго. Вскоре его отозвали, как мне стало известно позднее, в Москву, а затем на Северный флот. Игорь Васильевич Курчатов проработал у нас еще несколько месяцев. Приближались холода, и он позаботился о теплых вещах.
— Напишу жене, — сказал как-то Игорь Васильевич, — что теперь у меня есть бушлат, теплое белье, носки и шапка-ушанка. Пусть не беспокоится.
В бушлате и шапке-ушанке Игорь Васильевич вместе с сотрудниками Ленинградского физико-технического института Ю. С. Лазуркиным и А. Р. Регелем сфотографировался на память о Севастополе. Сейчас эти вещи И. В. Курчатова хранятся в Государственном историческом музее в Москве.
Простота, обаятельность, широта истинно русской души — вот что прежде всего было характерно для Игоря Васильевича. Поражала и его скромность. Он, тогда уже известный ученый, старался ничем не показать своего превосходства ни перед нами, офицерами флота, ни перед своими коллегами по институту.
— Вот смотрите, как это просто делается, — говорил нам Игорь Васильевич, выводя какую-нибудь сложнейшую формулу.
Игорь Васильевич, как и Анатолий Петрович, принцип — «делай, как я» — считали главным в обучении студентов. Это были ученые-практики. Они не гнушались любой черновой работы, в свободную минуту могли весело по-мальчишески шутить, и добродушная улыбка постоянно светилась на их лицах.
Хочется подчеркнуть еще одну сторону характера И. В. Курчатова — его беззаветную веру в нашу победу, личную выдержку. Он жил одними мыслями с севастопольцами, со всем нашим народом. Игорь Васильевич отдавал все силы для скорейшего разгрома врага; погружался, если требовалось, на глубину с нашими подводниками, шел на разоружение мин с минерами, вел большую работу по размагничиванию кораблей. Дело, начатое в Севастополе, он завершил уже на Кавказе.
И лишь после этого И. В. Курчатову удалось вернуться к работе по физике атомного ядра, где его ждали величайшие, открытия.
Уже после войны мне довелось побывать в здании института, где работал И. В. Курчатов. Под портретом ученого его слова: «Я счастлив, что родился в России…». Да, это был великий сын великой Родины. Многие его ученики с гордостью называют себя «курчатовцами». Мне и моим товарищам очень приятно, что в грозные годы войны нам пришлось некоторое время работать под руководством этого замечательного человека.
Автор метода защиты кораблей от магнитных мин А. П. Александров, а также помогавшие ему внедрить этот метод И. В. Курчатов и его товарищи в 1942 году были удостоены Государственной премии.
Долгое время после войны я не знал точно, где А. П. Александров. Но вот в номере «Правды» за 24 декабря 1966 года прочитал статью «Великий подвиг советских ученых» (к 20-летию осуществления ядерной цепной реакции в СССР). Подписал ее академик А. П. Александров, директор Института атомной энергии им. И. В. Курчатова. Анатолий Петрович вспоминает в ней, в частности, о своей работе в Севастополе по внедрению метода размагничивания кораблей. Пишет он об этом так: «Все трудились до упаду: мы знали, что каждый час нашего сна мог привести к новым жертвам».
Ошибаются один раз
Метод размагничивания кораблей, разрабатываемый учеными, требовал знания точных данных о вражеских минах. И эти сведения ученые получали от наших флотских минеров, которые с риском для жизни шаг за шагом проникали в тайны нового оружия фашистов.
Случай, о котором я хочу рассказать, произошел в сентябре сорок первого.
Начальника минно-торпедного отдела флота капитана 3 ранга Александра Ивановича Малова вызвали в штаб флота.
Приказ был краток:
— Отправляйтесь в Новороссийск и примите все меры к эвакуации мин, упавших на акватории порта, а также постарайтесь ознакомиться с их устройством.
Положение в Новороссийске создалось тяжелое. 12 сентября гитлеровцы заминировали Цемесскую бухту. А в базе был всего один магнитно-хвостовой трал. Правда, использовались и шлюпочные тралы, но они пригодны не для уничтожения мин, а лишь для их обнаружения. Фарватер в Новороссийске узкий, и вражеские мины очень затрудняли движение наших судов.
